Но натиск был слишком силён. Поляки, не считаясь с потерями оттеснили стрельцов от ворот, хлынули в разные стороны, вклиниваясь в строй между стрельцами. Битва сразу рассыпалась на множество схваток, где каждый бился сам за себя, не ведая, что творится за спиной. Воины ожесточённо рубили, кололи, душили друг друга, затаптывая насмерть упавших раненых, не слыша мольбы о пощаде, не чувствуя собственных ран.
Косаря с десятком стрельцов оттеснили к стене, навалились с трёх сторон. Фёдор достал кончиком сабли орудующего шпагой латника, пошатнулся, пропустив хлёсткий удар по голове и, не успев порадоваться трофейному мориону (испанский шлем), спасшему жизнь, застонал, почувствовав боль в боку, упал под ноги наседавших врагов. Гулкий звон огромного колокола, что начал разносится над Москвой с колокольни Ивана Великого, стрелецкий сотник уже не услышал.
Глава 19
7 августа 1609 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
— Всем ведомо, что войско Речи Посполитой могущественно и несокрушимо. И мало тех, кто сможет достойно ему противостоять. Лишь высокие стены, до поры, уберегли вас от гнева его величества. Но долго ли эти стены простоят под ядрами королевских пушек? И тогда, когда в проломы ворвутся наши хоругви, круша всё на своём пути, будет поздно искать милости у его величества. Там где говорит железо, милосердию места нет.
Я иронично усмехнулся, внимая королевскому послу.
А что, хорошо говорит! С огоньком, так сказать. Меня так и тянет с трона безвольной тушкой сползти и в ноги ясновельможному пану бухнуться. Глядишь, и смилостивится, отведёт от нас грешных карающую длань грозного короля.
Вот только великий литовский канцлер Лев Иванович Сапега, очевидно, успел позабыть, чем недавняя Московская битва закончилась. Ведь мы потом не своих, а именно поляков, литвинов и разных прочих немцев задолбались телегами на кладбище вывозить. Вон, Васька Головин дачева в ноги упал, прося от должности казначея освободить. Не вынес старый боярин тех убытков, что царской казне из-за этих похорон понести пришлось. Сердце у старика прихватило. Хотя, своих покойников тоже хватало, чего самому себе врать? Эта победа нам немалой кровью досталась. Но самого факта нашей победы это не отменяет.
После того как Куракин, хоть и с превеликим трудом, отбросил прорвавшихся было в Белый город литвинов Ходкевича, а Скопин-Шуйский, внезапным ударом едва не захватив в плен самого короля, разгромил в Замоскворечье отборные польские хоругви, интервенты отошли от Москвы аж до Звенигорода. Да и там особого покоя не видели, окружённые со всех сторон многочисленными отрядами поместной конницы, всё активнее переходящих на мою сторону казаков и поднявшихся на борьбу с захватчиками крестьян. А тут ещё из Литвы в польский лагерь новости одна тревожнее другой приходить начали. Сказывают, что касимовский хан уже настолько обнаглел, что сам Быхов штурмом взять попытался. Оттуда его, конечно, погнали, но Ураз-Муххамед, вопреки ожиданиям литвинов, не обратно в сторону Московии побежал, а ещё дальше в литовские земли полез.
В общем, если бы не страх перед засевшими в лесах московитами, многие из литвинов, не спрашивая короля, уже обратно в сторону Запада двинули. Да и наёмники туда же всё энергичнее посматривают. Деньги, выделенные сеймом на содержание войска, у Сигизмунда давно закончились.
— Но наш всемилостивый государь не хочет больше проливать христианскую кровь, — продолжил между тем разглагольствовать Сапега. — И в милости своей готов заключить с именуемым частью московитов государем Фёдором Годуновым перемирие на том условии, что кто какие города и волости под собой держит, того и земля.
— Чего⁈ — поднялся с лавки Власьев, не сумев сдержать изумления. — Да нешто вы всё наше войско разгромили и государство захватили, чтобы такие условия ставить!
Собравшиеся в Грановитой палате думцы возмущённо загалдели, вторя главе посольского приказа.
Вообще-то, понятно, что Сапега существенно планку своих требований завысил, чтобы было что в последствии уступить. Просто обычно, любой посол, прибывший в Москву, сразу на приём к царю не попадает. Бывает, что этого приёма месяцами ждать приходится. И за это время дьяки посольского приказа успевают всё с иноземным дипломатом обговорить и к какому-то более-менее приемлемому для обеих сторон результату прийти. А тут литовского канцлера едва ли не от городских ворот в кремлёвские палаты потащили, благо как раз я в это время с Думой заседал. Он с Власьевым даже парой слов перекинутся не успел.