Ага. На прошедшем неделю назад смотре невест, я выбрал именно её. И дело тут было вовсе не в любви к дочери царского чашника. Хватало на смотре девушек и покрасивее. Вот только за каждой потенциальной царицей если не родственники, то знатные покровители стояли. Такие свары и интриги вокруг предстоящего действа развели, что я без усиленной охраны даже в туалет сходить опасаться стал; либо зарежут, либо челобитными до смерти запытают.
А тут ещё неожиданный привет с Кавказа прилетел. Мда. Я о своей несостоявшейся невесте царевне Тинатин (Елене) и не вспоминал уже давно, а вот грузины ничего не забыли. Оказывается, что царствующий в это время в Картли её брат, Лаурсаб II, ещё весной ко мне посольство послал; об брачном договоре напомнить, союз против Персии заключить, воинской помощи попросить. Вот только добравшись до Астрахани и узнав о надвигающихся со всех сторон на Москву врагов, посол неожиданно занемог и так и проболел три месяца, не в силах продолжить путь. И лишь известие о Московской победе стремительно подняло страдальца со смертного одра, добавив при этом изрядной резвости.
А добравшись до Москвы, этот джигит чуть ли не в горло мне зубами вцепиться норовил, крича о нанесённом бесчестии отвергнутой невесте. И то, что четыре года назад, ещё до известия о моей «гибели», они сами от брачного договора отказались, буквально смеясь в лицо Чемоданову, оскорблённый посол почему-то вспоминать не хотел.
В общем, посмотрел я на эти танцы с саблями и решил добра от добра не искать. За Марией хоть никто из влиятельных родов не стоит (если, конечно, покровительства со стороны Ксении не считать). Отец, став царским чашником, ни в каких интригах не замечен, будучи вполне довольным своим положением, брат совсем мальчишка ещё. А больше и нет никого, что меня вполне устраивает.
Так что 5 октября в Москве сразу три свадьбы сыграть собираемся. Этакой честью я решил заслуги Скопина-Шуйского и рода Грязных отметить. Ну, и слегка противопоставить их друг другу; не без этого. Систему противовесов в политике никто не отменял. А пока, наплевав на обычаи (до свадьбы невесты должны были дома сидеть, а не по московским окрестностям шастать), решил Ксению с подругами в Воробьёво свозить. И им хоть немного развеяться, и мне место для университета посмотреть.
С того времени как в европейские страны отбыло великое посольство прошло больше полугода. По нынешним меркам, срок не велик. Новоиспечённые послы едва обосновались на новом месте, лишь начиная налаживать контакты с местной знатью. Так что быстрых результатов я из-за границы не ждал. И всё же, имея на руках готовые списки с именами и местожительством нужных мне людей, переговорить с большинством фигурантов они успели.
В основном, мимо. Большинство толковых учёных и механиков и так вполне преуспевали, занимая доходные должности в европейских университетах или при дворах местных правителей. И менять привычный образ жизни ради переезда в далёкую Московию, никто из них не желал.
И как итог, к осени в Москве появилось лишь двое: Иоганн Кеплер и Роберт Фладд. Да и то, последний, покинув Англию сгоряча, (не поделил что-то с руководством Оксфордского университета) уже явно жалел о недальновидном поступке, подумывая вернуться назад. Вот и вернётся… года через три. Пусть сначала хотя бы пару десятков будущих студентов основам медицины обучит, а там мы ему кого-то из своих на замену поставим.
Долго это, муторно. Но другого пути я просто не вижу. Можно, конечно, попробовать скопировать все технические достижения западных стран, можно построить заводы, верфи и мануфактуры, создать передовую армию, заложить верфи. Но всё это будет зданием возведённым на песке. Пройдёт полвека и европейская наука и промышленность, движимая новыми открытиями и инновациями, уйдёт вперёд, а мы так и продолжим работать на устаревшем оборудовании, вновь плетясь в хвосте.
Ну, ничего. Пусть с Фладдом я общего языка не нашёл, зато с Кеплером сумел договориться. Великий учёный, уставший от постоянных невыплат жалованья при дворе императора Рудольфа II, с радостью согласился стать первым ректором Московского университета, заодно пообещав попробовать переманить сюда ещё несколько учёных. Тут главное не пропустить тот момент, когда иностранцы на Руси обживутся и всё ключевые университетские должности под себя подгребать начнут. Но за этим уже я, как главный куратор первого на Руси университета, лично прослежу.
— Я быстро, — нашёл я глазами главу тайной канцелярии, благоразумно ждущего неподалёку среди берёзок. Лезть нахрапом на глаза рассерженной царевне, даже он не рисковал. Но с какой-то безделицей в Воробьёво Лызлов не прискакал бы. — Вернусь, ещё погуляем.