Вы когда-нибудь могли себе представить, что в душах стольких людей (а их миллионы, я уверена) отзовутся ваши мысли, что стольким людям Вы будете так близки, что целые поколения вырастут на Ваших книгах и будут чтить Вас, как учителей?
Виктория Иванова. Москва, Россия — 22.09.98
Спасибо за добрые слова. Конечно, представить себе такое мы были неспособны. Я и сейчас в это не слишком верю.
А вот когда дифирамбы поют, то это приятно? Не достает ли это, не приелось ли, не кажется лестью?
Vlad (alter) Yarotsky. Иркутск, Россия — 12.05.99
Иногда достают, иногда приятно, иногда кажется лестью. Все варианты возможны. Но всегда это лучше, чем когда ругают. Слаб человек.
Осознавали ли братья Стругацкие, что они являются нравственным, литературным, политическим и др. ориентиром для тысяч своих читателей? Т. е., если Вы хорошо отозвались о какой-либо книге, то книгу эту надо обязательно прочитать, если Вы как-то высказались по какому-либо вопросу, то это определяет мнение многих людей, если Вы поддерживаете какое-либо политическое движение, то это движение достойно поддержки.
Андрей Козелько. Москва, Россия — 22.05.99
Никогда не относились к такой постановке вопроса сколько-нибудь серьезно. Всегда исходили из того, что каждая личность делает свой выбор (любой) под влиянием десятков и сотен причин-мнений-суждений-явлений-заявлений, и никогда не считали, что «вес» АБС в этом списке так уж превосходит все остальное-прочее.
Тяжело ли жить, неся на себе такую ответственность?
Андрей Козелько. Москва, Россия — 22.05.99
Наверное, очень тяжело. И может быть, именно поэтому мы — почти инстинктивно — стремились такой ответственности избежать.
Вы чувствуете ответственность за ваших читателей и поклонников?
Павел Барнашов. Саранск, Россия — 08.07.00
Я уже писал где-то, что проблема «ответственности» отпала как-то сама собой после того, как я однажды, лет 7–8 назад, прочитал в какой-то газете интервью с профессиональным наемником — ультрапатриотом, успевшим в свои молодые годы повоевать и в Югославии, и в Приднестровье, и в Абхазии. Любимые книги у него были: «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров». Тут я и понял окончательно то, о чем подозревал, конечно, и раньше: нету писателя никакой возможности контролировать воздействие того, что выходит у него из-под пера, на читательские массы. Книга, как ребенок: рождается, вырастает и — уходит в жизнь, никак не подчиняясь более ни желаниям, ни намерениям, ни надеждам своего родителя. Какая уж тут ответственность!
Как Вы относитесь к непреодолимому желанию многих из Ваших читателей спорить с Вами относительно значения Ваших книг, событий, идей?
Светлана. Baltimore, USA — 06.03.03
С сочувствием и одобрением. Это их безусловное право. Кроме того, это ведь означает, что наши книги как-то «зацепили» их, стали частью их духовной жизни — а это дорогого стоит.
Стало нормой не только тщательно выискивать ошибки и несоответствия в Ваших произведениях, но и тащить их в печать (или в сеть). В то же время в отношении, скажем, всенародно любимого Владимира Высоцкого, у которого ошибок и несоответствий ничуть не меньше (к тому же более заметных, стихи все-таки), это сейчас моветон. Как Вы полагаете, почему так? Это что, одно из проявлений нашей традиционной национальной некрофилии? Национальной витафобии? Форма паразитирования на ошибках знаменитостей?
Вахлаев-Высоцкий А. В. Запорожье, Украина — 25.09.03
Но я не вижу в этом ничего плохого! Честное слово! Ведь это признак того, что тебя не просто читают, а читают внимательно, с тщанием, придирчиво — можно сказать, изучают! Далеко не каждый писатель может похвастаться такой ревностью своих читателей.
Как Вы думаете, будут ли читать Стругацких лет через 50?
Joe Bakhmoutski. Melbourne, Australia — 22.07.99
Безусловно. Некоторые книги АБС будут читаться некоторыми людьми (любителями) еще лет сто.
Каким Вы видите будущее ваших произведений, особенно — среди новых поколений русскоговорящей молодежи?
Михаил Аврех. Berkeley, USA — 05.07.98
Полагаю, добрая дюжина произведений АБС (не лучших, между прочим, — из цикла Мир Полудня) просуществует в читательском обороте еще лет десять, никак не больше. Остальные — вымрут естественной смертью в самом начале 21 — го века. В 20-х годах об АБС будут знать и помнить только истинные знатоки и ценители фантастики.
Как Вы относитесь к тому, что «Трудно быть богом» теперь будут проходить в 5-м классе, не рано ли? Не боитесь ли вызвать у школьников антипатию в связи с насильствованием прочтения ваших книг?
Шагеев Макс. Казань, Россия — 13.06.01
Откровенно говоря, боюсь. Нет лучшего способа уничтожить книгу в глазах молодого читателя, как если включить ее в школьную программу. Впрочем, насколько я знаю, дело обстоит все-таки не так плохо: книги АБС включают обычно только в списки рекомендательного чтения, а это — совсем другое дело.
Как Вы считаете: какие Ваши произведения необходимо включить в школьную программу для изучения и внеклассного чтения, и в каких классах?
Татьяна. Оренбург, Россия — 17.09.05
«Стажеры» (7–8 кл.), «Трудно быть богом» (8–9 кл.), практически любую, — начиная с 10-го. В первую очередь «Трилогию о Максиме Каммерере».
Чем вы объясните тот факт, что несмотря на то, что в отечественных рейтингах вы устойчиво занимаете все первые места, в зарубежных о вас и упоминанья нет. Что, переводчики не донесли или публика западная тупая, не созрела?
Дмитрий. Новосибирск, Россия — 24.01.99
По-моему, здесь срабатывает целый комплекс причин. Во-первых, англо-американская фантастика абсолютно самодостаточна. Она не нуждается ни в каких «варягах» и не признает их. Во-вторых, фантастика АБС получила свою популярность в ТОТАЛИТАРНОМ государстве, благодаря своей «диссидентской» специфике, каковая ничто — для западного читателя. Далее, АБС сказали действительно новое слово в советской фантастике, но, боюсь, ничего не сказали нового западному читателю. Качество перевода тоже, наверное, играет определенную роль. И еще, вероятно, есть какие-то причины, но, на мой взгляд, и сказанного достаточно, чтобы объяснить сей кажущийся парадокс.
Знают ли ваши произведения в мире?
Вячеслав. Москва, Россия — 10.08.00
В общем, знают. В первую тридцатку фантастов мира АБС попадают.
И еще о языке Ваших книг — лично мне в нем чувствуется влияние Михаила Булгакова. А как по-Вашему, у кого вы (я имею в виду Вас и Аркадия) взяли этот стиль?
Art. Boston, US — 28.08.04
В начале нашей работы на нас оказывал сильнейшее влияние (если брать русских писателей) Алексей Толстой. Его безукоризненному, прозрачному, блистательному русскому языку мы (и сознательно, и бессознательно) учились и тщились подражать. Думаю, именно это обстоятельство и имеете Вы в виду: ведь языки А. Толстого и Булгакова чрезвычайно схожи, их всего двое у нас таких, во всей русской литературе. Только Булгакова мы тогда практически не знали и познакомились с лучшими его вещами уже только в 70-х годах.
Нет ли связи между «Театральным романом» М. Булгакова и «Понедельником» (мне почему-то показались очень близкими Театр и Институт)?
Михаил Орлов. Москва, Россия — 20.08.98
Такой связи нет и быть не может: мы прочитали (и полюбили) «Театральный роман» лишь через 10 лет после «Понедельника». С «Театральным романом» напрямую связан наш роман «Хромая судьба» — он так и задумывался: как история писателя Максудова эпохи зрелого социализма.
Как велико влияние на Ваше творчество польского фантаста С. Лема? Были ли Вы знакомы с С. Лемом лично, и специально ли Вы вступаете в полемику с Лемом?
OLEG Jevsiukov. Vilnius, Lithuania — 25.08.98
Мы никогда не вступали в полемику с Лемом — уже просто потому, что мировоззренчески были всегда очень близки. Отсюда и перекличка идей, и совпадение путей: «Страна багровых туч» — «Астронавты»; «Магелланово облако» — «Полдень»; «Эдем» — «Попытка к бегству»; «Рукопись, найденная в ванне» — «Улитка на склоне»… И так далее. Специалисты с удовольствием продолжат этот ряд. Самое замечательное, что никакого ВЛИЯНИЯ Лем на нас никогда не оказывал. По-польски мы не читали, а переводы попадались нам в руки только месяцы и годы спустя после того, как «соответствующая» вещь АБС была уже написана и даже напечатана.