Максим Демидов. Алма-Ата, Казахстан — 31.03.99
Таких — нет. Есть книги, к которым я сегодня вполне равнодушен. Есть даже книги, которые я не люблю («Страна багровых туч», например). Но уж так, чтобы «ее не было», — нет, таких не держим. Хотя книг, «которые я сегодня не стал бы даже начинать», — сколько угодно! Но это не потому, что они так уж плохи, а просто потому, что всему свое время: странно сегодня вдохновляться, скажем, идеей о межзвездном «Летучем Голландце», набитом кибернетическими устройствами, отлавливающими образцы инопланетной фауны. Хотя в свое время эта идея смотрелась очень даже недурно.
Применялись ли к Вам какие-либо санкции за Вашу деятельность, как Вы к этому относились, почему Вы продолжали писать?
Александра Блок. Барнаул, Россия — 25.02.00
Настоящих санкций (как к Солженицыну, Войновичу, Галичу) к нам не применяли никогда. Наши книги не считались антисоветскими, они классифицировались всего лишь как «упаднические». В самое тяжелое время (1970–1980 гг.) нас почти не печатали. Вышли несколько повестей в журналах и ни одной новой книги. Это и был, пожалуй, максимум санкций. Писать мы продолжали, потому что считали это своим долгом, потому что не хотели, чтобы о нас эта мелкая сволочь говорила: «Все, заткнулись, струсили, перестали бренчать».
За какую (какие) книги Вам с братом досталось больше всего от властей предержащих во времена оны? Грубо говоря, что послужило прообразом «Современных Сказок»?
Felix Kogan. New York, USA — 26.06.99
Прообраза «Современных сказок» не существует — это некое обобщение-иносказание. А доставалось нам больше всего за те вещи, которые (без нашего ведома) попадали за границу и там публиковались. В первую очередь это «Сказка о Тройке» и «Гадкие лебеди».
Как бы Вы отнеслись к следующему утверждению: смысл существования Советского Союза заключался в том, чтобы создать венец творения — АБС и их прозу?
В этой «шутке», мне кажется, есть доля шутки. Я имею в виду, что именно АБС, как никто другой, выразили в своем творчестве лучшее, что предназначалось быть дано людям коммунистической идеологией в чистом виде — чувство всеобщего братства, бескорыстного, самозабвенно-увлеченного труда, альтруизма как отрицания эгоизма, — и в то же время худшее, что несла советско-большевистская власть — чудовищное насилие, извращение человеческой личности… ну, не буду растекаться — об этом и без меня навалом… Что касается лично меня, именно через призму ваших книг я впервые отчетливо увидел, ПОЧЕМУ советщина не должна иметь права на существование, если человек стремится стать Человеком.
Спасибо вам совершенно невыразимых размеров, а апологетам СССР — радуйтесь, совок ваш был-таки не зря…
Тигран Закоян. Москва, Россия — 07.12.00
Со всей присущей мне скромностью не могу не напомнить о Булгакове, Солженицыне, Искандере, Бакланове, Трифонове, Окуджаве… Господи, да разве всех их перечислишь, кого породил именно и только СССР! Воистину нет в этом мире такого великого зла, которое не порождало бы великого блага.
Вы не думали продолжить «Трудно быть богом» и «Сказку о Тройке»?
И еще: что это за история про написание романа вместе с Вайнерами?
Евгений. Москва, Россия — 21.06.98
«Трудно быть богом» мы продолжать никогда не намеревались. А вот «Сказку» (точнее — «Понедельник») — неоднократно. В дневниках сохранилось несколько упоминаний о таких возможных продолжениях, причем последнее упоминание — уже в новейшие времена, после начала перестройки. Однако руки так и не дошли.
Роман в соавторстве с Вайнерами действительно планировался. Это была история про «ловца душ» — странного человечка, который бродит по областному городку России в самом начале 80-х и скупает у советских граждан души. АБС должны были писать начало — так сказать, «Преступление» — до момента задержания «ловца» нашей доблестной милицией, а Вайнеры брались сочинить «Наказание» — как современная юриспруденция пытается осудить и наказать по сути — Дьявола. Дело не пошло, но многие из заготовок к этому роману АБС позже использовали в «Отягощенных злом».
«Страна багровых туч», «Путь на Амальтею» и другие ваши произведения «раннего коммунистического» цикла. Как Вы относитесь к этим произведениям и тем, что были написаны о более поздних событиях? Какие произведения Вам нравятся больше, какие меньше? Или Вы, как идеальный родитель, не делаете различий между своими детищами?
И еще. Неужели Вы с А. Н. всерьез полагали, что человечеству для того, чтобы стать таким, как Вы его описывали, потребуется столь малое время (судя по хронологии событий в Ваших произведениях — не более трехсот лет)?
Попович Алексей. Сочи, Россия — 21.06.98
Мы уже в конце 60-х недолюбливали свои ранние вещи и в особенности — «Страну багровых туч». Наверное, мы плохие родители.
Что касается «хронологии», то я и сейчас полагаю, что триста (и даже двести) лет — это ОЧЕНЬ большой срок для человечества. И хотя сам человек за это время изменится незначительно (а может быть, и вовсе не изменится), но человечество станет существенно другим. Сравните Россию (и тем более — Америку) времен Павла Первого с сегодняшней Россией (а тем более — Америкой). Различия видны невооруженным глазом. Впрочем и определенное сходство — увы! — тоже.
Не возникало ли у Вас на поздних этапах творчества желания вновь написать что-то совсем светлое и чистое — такое, чего пока нет в жизни, но можно создать в книге?
Konstantln Korzunov. Абакан, Россия — 27.05.99
Мы всегда писали тот мир, в котором нам хотелось бы жить, и населяли его нашими знакомыми. В этом смысле мы НИЧЕГО не выдумывали. Еще в начале 60-х нам казалось, что Мир Полудня достижим, хотя бы теоретически. Потом мы поняли, что дело плохо: в окружающей нас реальности нет никакой почвы, из которой могли бы появиться хотя бы ростки этого мира. И в дальнейшем МЫ использовали Мир Полудня просто как удобный и уже готовый антураж, на фоне которого развивались интересующие нас идеи-события. Светлого и чистого в наших вещах (в лучших наших вещах) ровно столько, сколько его в реальном мире. Поэтому читатель-эскапист, ищущий в книге способ уйти от реальности (а таких — великое множество), разочаровался в поздних Стругацких. Но никогда у нас не возникало даже тени желания «написать светлое-чистое — такое, чего нет в жизни, но можно создать в книге». По-моему, не для того книги пишутся, чтобы уводить читателя в иллюзорные миры. По-моему, книга только тогда по-настоящему хороша, когда жестко сцеплена с реальностью и не содержит внутри себя ничего, кроме правды.
Люди, читавшие Ваши книги в далекие 80-е годы, просто не знали других авторов (я имею в виду фантастическую литературу), Вас не с кем было сравнивать. Нет, конечно же, были писатели, но серьезных альтернатив я так и не нашел. Ваши книги очень интересны, но есть ли у Вас уверенность, что, начни свой путь сейчас, с поправкой на время и нашу действительность, Вы смогли бы достигнуть той же славы?
Денис. Екатеринбург, Россия — 07.04.01
АБС добились успеха потому, что сильнее многих были недовольны существовавшим тогда положением в фантастике и лучше многих понимали, как из этого положения надо выходить. Сегодня же полным-полно хорошей фантастики, нет никакого кризиса, не видно никакого «нового пути» и нет никакой нужды в этом новом пути. Поэтому сегодня АБС, скорее всего, вообще не стали бы писателями, а остались бы прилежными читателями-энтузиастами. АНС стал бы, скорее всего, астрономом, а БНС — физиком — этим бы все и кончилось.
А вы бы жалели об этом?
Петрофф. Россия — 14.05.01
Наверное. Жалею же я сейчас (изредка), что не остался астрономом. Такое было замечательное время! Интересная работа, славные люди вокруг, молодость, солнце… Полдень 22-й век.
Были бы Вами написаны некоторые из Ваших произведений, если бы в славных 60–70—80-х Вас бы свободно печатали?
Илья. Milwaukee, USA —21.01.03