В тот период из гарниров мы ввели бурый рис (с домашним помидорным соусом он зашел на ура). Нашли вкусный шоколад из кэроба, конфеты из какао без белого сахара, иногда даже заказывали чипсы из нута, макароны пшеничные поменялись на кукурузно-рисовые, и в итоге разницу с обычными перестали помнить. Делали сами конфеты из фиников и арахисовой пасты, смеялись, что с кокосовым урбечем это «баунти», а с арахисовой пастой – «сникерс». Научились пить какао на молоке без сахара. Эта привычка до сих пор с нами, хотя прошло 6 лет. Через месяц уже аккуратно включали продукты с минимальным содержанием сахара, а на дни рождения ходили со своим тортиком: простым по составу чизкейком на рикотте. Торты именинников стали для нас слишком сладкие, и мы с удовольствием сами выбирали свой принесенный.
Никогда не отказывала сыну в желании что-то попробовать. В итоге вкусовые рецепторы, не привыкшие к столь «агрессивному» вкусу, давали сигнал «не вкусно», и ребенок спокойно жил дальше на полезных продуктах.
Я гордо складывала на отдельную полку все конфеты и шоколадки, принесенные из школы: одноклассники угощали на днях рождениях. Ему, как и всем, вручали новогодние мешки с конфетами, он приносил нетронутый подарок домой и рассказывал, кто из учеников съел почти сразу все конфеты еще в школе. Примерно через год он перестал даже носить их домой, а раздавал одноклассникам и друзьям сразу на месте. То есть сначала он забирал свое, но потом делал выбор не пользоваться.
Он знал: дома всегда были все необходимые гастрономические радости.
Анализы показывали положительную динамику, значит, он не заедал втихаря. А мы продолжали кулинарничать, делали гамбургеры с ржаным хлебом, котлеты из печени, курицы, научились есть творожный сыр. И я уже не беспокоилась, что мы игнорируем кисломолочку.
Шаг за шагом собралась целая команда продуктов и рецептов полностью обеспечивающая разнообразный и вкусный рацион с доступными шалостями, психологически, диетически и пищеварительно не доставляющие дискомфорт ребенку.
Будем откровенны, в жизни хватает рамок и ограничений, чтобы еще не иметь выбор в вопросах рациона. Именно выбор. А выбор – это и про ответственность, и про осознанность, и про диалог, и про умение понимать, слышать потребности самого себя.
Казалось бы, врач дает рекомендации вполне конкретные. Но часто пациенты не понимают, как воплотить это на практике. Можно, конечно, прописать готовое меню. Но на сколько? На неделю? На месяц? На год?
Если совсем откровенно, то готовое меню имеет срок использования. Питаться постоянно по инструкции надоедает. Так еще и ситуации и обстоятельства бывают разные. Состояния тоже варьируются, и это влияет на наши предпочтения и потребности.
Например, в меню написано съесть яблоко в 12 дня. В 12 у вас идет тренировка. Вы в середине разминки достаете яблоко и начинаете жевать. Или идет собрание не положенных 2 часа, а все 4. В итоге вы выходите с совещания голодные и до дома не можете дотерпеть, заходите в соседнее кафе. А там нет гречки и куриной грудки. Как быть?
Утрировано и банально. Но суть, думаю, видна. Поэтому у нутрициолога в итоге есть чем заняться.
• Адаптировать рацион клиента к его образу жизни в соответствии с принципами полноценного питания.
• Помочь подопечному разобраться с пищевой корзиной.
• Скорректировать пищевые привычки.
• Развеять мифы и разрушить маркетинговые уловки.
• Дать базовую информацию о питании, составах, продуктах и нутриентах.
• Научить думать и решать ежедневные задачи «что положить в рот прямо сейчас».
Но без участия самого клиента все эти задачи пусть и выполнимы, но не будут гарантировать долгосрочный успех. Нутрициолог должен искать компромисс между своими рекомендациями и предпочтениями пациента, при этом учитывая также показатели здоровья пациента.
В заключение напомню поговорку «Предупрежден, значит вооружен». Так что помните: развитие общего кругозора на тему здоровья – это прекрасное занятие.
Глава 4. Еда – лекарство, придуманное самой природой
Анна Архицкая
Однажды с коллегой у нас завелась беседа:
– Ну вот смотри, у нее есть уплотнение в груди. Рисков по раку нет. Это уплотнение ее просто тревожит. Ну пропишу я ей БАД и делов-то. Она его пьет, успокаивается… А потом приходит на осмотр с опухолью в груди и удивленно сообщает: «Странно, откуда у меня рак? Ведь я пила этот БАД, а он же защищает от рака».