Мне хотелось спросить вас о женщинах.
О женщинах? Ох, да я про них все знаю. Я на земле живу пятьдесят четыре года — и живал со многими.
Вы…
Они вообще что такое?
По крайней мере в двух рассказах мужчин у вас кастрируют. В рассказе «В рай дороги нет» Анна кастрирует Джорджа, потому что, как она говорит, если он не достанется ей, пусть уж не достанется никому. И есть еще один рассказ, забыл, как называется, где человек сам себя кастрирует, чтобы жена не могла сексуально им помыкать.
Ну да, этот мой комплекс кастрации мне самому непонятен. Я даже пару стихов про это написал. И вот недавно думал. Сказал себе: «О чем это я? Что это значит?» Черт его знает, разве что вот… мне кажется, это скорее символ, чем на самом деле. Иными словами… временами мы все пытаемся вычислить, как нам избежать женщины и той власти, что она имеет над нами. Я по такому пути ни за что не пошел бы, но, вероятно, это символический жест. Только про это я и могу думать в такие моменты, понимаете, фрустрации, паники, владычества и утраты. Так просто бывает с моими персонажами. Я тут не могу разобраться — не могу понять, какой смысл.
В «Почтамте» у Генри Чинаски вечно крупные неприятности с женщинами, и он обычно ведет себя вполне разумно, однако женщины его занимают крайне иррациональные позиции, и ему приходится с этим мириться.
Чинаски просто не повезло — ему попалась скверная компания. Не все женщины на свете похожи на его.
У вас описан еще один побег от женщин в рассказе «Любовь за 17.50», где человек покупает манекен и влюбляется в него.
Это совершеннейшая выдумка. Я как-то ехал, а перед одним магазином стоял женский манекен — и она прекрасно выглядела. На высоких каблуках, классная такая куколка. Я даже, помню, спросил у тогдашней подруги: «Давай ты мне этот манекен купишь?» Так и не купила. Оттуда и вырос замысел. Кто знает, слети я тогда с тормозов, может, и купил бы. Но идея взялась оттуда. Я ехал мимо и увидел манекен, который выглядел лучше чертовой кучи женщин, что мне попадались. Очень классный манекен. Так славно держала голову, все дела. На учительницу алгебры похожа. Вообще-то, я не против женщин. Но и не за. Я просто их переживаю и пишу об этом.
У вас есть мнение об эмансипации?
Есть, наверное. В общем и целом, я думаю, это хорошо, но ослабляет. Как только собираешься в группу, перестаешь мыслить самостоятельно. И это ослабляет в каком-то смысле. В такой группе и твари попадаются, которые просто ненавидят мужиков. Да как в любой группе: есть свои плюсы и минусы; есть уроды; одним помогает, других губит. А в общем, я бы сказал, группы — это неплохо.
Вы читали «Страх полета» Эрики Джонг?[98]
Нет, только слышал, но не читал. Я почти утратил способность читать. Все, что смог, я прочел подростком и лет в двадцать, а теперь мне читать трудно, кроме собственной писанины.
Это почему? Вам скучно?
Скучно. Читаю строки, углубляюсь в первый абзац — и больше не могу… чувствую фальшь. Сразу же скверная строка или скверный абзац — и они все портят. Наверное, не могу читать, потому что слишком критичен. В себя влюбился, видимо.
У вас в прозе есть центральная тема?
Жизнь — с маленькой «ж».
Опыт?
Что-то оттуда, а что-то из услышанного, представляемого… отовсюду. Чем больше опыта, тем лучше, конечно.
Я собирался спросить, есть ли у вас любимые современные прозаики, но, поскольку вы почти не читаете, их, наверное, нет.
Был один давний неоткрытый парень — ну, в свое время его, конечно, открыли. Джон Фанте. Очень сильно на меня повлиял. Мне нравился стиль его письма. Открытый и легкий, ясный и эмоциональный — просто чертовски хорошее письмо у него было. Сейчас, похоже, забыт.
Какие у него книги?
«Спроси у праха», «Подожди до весны, Бандини». Г. Л. Менкен[99] его открыл и напечатал в «Америкэн меркьюри». Фанте, он писал о жизни итальянской семьи. Мне нравился его стиль — открытый и ясный. И еще нравилась Карсон Маккаллерс. По-моему, она очень хорошо пишет. А современные писатели — я не знаю. Мейлер у меня не идет. Не знаю. Читаю я не очень много, но, даже если на что-то натыкаюсь, не действует.
98
99