Между тем колечко начало ее беспокоить: кожа под ним иногда слегка зудела, заставляя потирать палец, оно цеплялось за одежду и за волосы при расчесывании, к тому же напоминало о тех днях в Кембридже, которые Ада предпочла бы забыть. Поэтому она отправилась в ванную, с помощью мыла сняла кольцо и положила его в бархатную коробочку с портретом Клоринды, а саму коробочку – в чемодан, чтобы не забыть забрать в Болонью.
6
10 июля в Донору на неделю приехал Джулиано. Была бы жива донна Ада, его поселили бы в одной из многочисленных гостевых комнат. Но дядя Танкреди не возражал против того, чтобы он делил спальню с Адитой, хотя они и не были женаты.
Тут же явилась и Лауретта – посоветоваться насчет законности «антибольничного обязательства». В конце концов, партнер кузины (она уничижительным тоном бросила «твой любовник») – адвокат. Джулиано поговорил с доктором Креспи, а вечером за ужином в ресторане с Лауреттой и ее мужем заявил:
– В этом доме все чокнутые, – и, помолчав, добавил: – Пока он в здравом уме, вам лучше с этим мириться. Сопротивление породит ненужный скандал. Но стоит ему лишиться чувств – потерять сознание или, например, впасть в кому, – можете без всяких сомнений вызывать скорую.
– Нет! Мы обещали ему ничего такого не делать, – нахмурилась Ада.
– Это как пообещать что-нибудь капризному ребенку, лишь бы он вел себя прилично. Но такие обязательства можно и не соблюдать. У вашего дяди старческие закидоны, чтобы не сказать маразм.
– Ну ты и скотина, – возмутилась Ада.
Джулиано расхохотался и подмигнул Лауретте.
– За нашего Дон Кихота! – воскликнул он, поднимая бокал.
Перед сном, когда Ада причесывалась у туалетного столика, Джулиано обнял ее за плечи. Прошел, должно быть, уже не один месяц с тех пор, как они в последний раз занимались любовью.
– Скучала по мне? – прошептал он, вдохнув аромат ее волос и одновременно просунув руки под ночную рубашку, чтобы приласкать грудь.
Из полуприкрытого окна пахло жасмином. Было тепло, в небе сияли звезды. Но Ада, вдруг почувствовав приступ ярости, вскочила и оттолкнула его:
– Отвали! Отстань от меня! Иди спать!
Джулиано был не из тех, кто настаивает. Он отстранился и пошел чистить зубы. В комнате стояли две односпальные кровати, так что ночью у него не было шансов на успех, как это случилось бы в Болонье.
Джулиано тихо похрапывал, в то время как Ада еще долго не могла заснуть, удивляясь непропорциональной агрессивности своей реакции. Их страсть и раньше не всегда бывала одинаково сильной, но тот из двоих, кто хотел меньше, всегда уступал другому – из желания сделать партнеру приятное, из чувства привязанности или просто по привычке. Ада никогда не была из тех, у кого «болит голова», – почему же она оттолкнула его сейчас?
Всю неделю Джулиано ждал, что Ада сделает первый шаг: провожал ее на пляж, на ужин с друзьями или кузенами, в офис Лео, всегда готового поделиться последними открытиями, был с ней нежен и забавен, а с дядей Таном – заботлив и внимателен. Ада прекрасно знала, что все эти маневры адресованы ей, и старалась как-то отблагодарить партнера. Днем физический контакт с Джулиано ее не раздражал. Прогуливаясь после ужина по бульвару, она сама подставляла его объятиям плечи или талию, прижималась к нему на диване перед телевизором, терлась щекой о его плечо, брала за руку… В такие моменты она воображала, что между ними снова, как когда-то, нежная близость, и чувствовала благодарность за его терпеливое ожидание.
Но стоило им остаться в комнате наедине, как внутри нее что-то взрывалось. Ада не давала до себя дотронуться, словно была заключена в хрупкий стеклянный шар, готовый рассыпаться от малейшего контакта. Она не сомневалась, что ее «нет» для него закон: за всю историю их знакомства Джулиано никогда не прибегал к насилию.
– Прости, я, к сожалению, очень устала, – говорила она самым нежным тоном, на который только была способна.
Ада и правда совершенно выматывалась за день – больше, чем то можно было оправдать повседневной рутиной. Она чувствовала глубочайшую слабость во всех конечностях: даже поднять ногу, чтобы забраться на кровать, давно отметившую вековой юбилей, стоило ей больших усилий. Имело бы, конечно, смысл поговорить с доктором Креспи, но она боялась, что доктор расскажет дяде, а его не хотелось беспокоить до полного выздоровления.
Провожая Джулиано в аэропорт, уже перед выходом на посадку, Ада крепко обняла его, уткнувшись лицом в шею, и зашептала: