Мартин V совсем не был ханжой, когда дело доходило до неприличной истории, и ему нравились произведения Баккиолини. В послании кдру-іу Баккиолини пишет, что папа «сильно веселился», когда аббат сказал, что у него есть пять сыновей, которые будут за него драться.
О тех временах говорили: «Едва ли найдется хотя бы один священник из тысячи, соблюдающий обет безбрачия: все совершают прелюбодеяния, живут с любовницами, или делают еще кое-что похуже».
«Еще кое-что похуже» — в данном случае намек на инцест и педерастию. Сам Баккиолини признавал, что у него четырнадцать детей, но, как и большинство других модных писателей того времени, открыто прославлял педерастию, о которой другие, более осторожные авторы, писали, что она «как чума поразила крупные города Италии».
Баккиолини также с восторгом рассказывал о банях в Бадене:
«Здесь монахини, аббаты, монахи и священники часто ведут себя менее пристойно, чем миряне».
Несмотря на любовь к подобного рода литературе, Мартин V пытался бороться с непристойным образом жизни священников. В одном из своих посланий он писал, что любовницы, симония, пренебрежение своими святыми обязанностями, игра в азартные игры, пьянство, драки, фиглярство и родственные им безобразия свойственны служителям Христа. Епископ Анжера согласился с Мартином. В 1428 году он признал, что прелюбодеяние стало настолько распространенным среди духовенства, что больше уже не считается грехом.
Между тем, священники XV века с амвона клеймили новую моду — глубокое декольте. Женщины демонстрировали в храмах свою открытую грудь.
«Вы переступаете порог храма, но по вашей роскошной, неприличной одежде можно подумать, что вы явились на бал. Отправляясь на танцы, пирушку или в бани, одевайтесь как хотите, — заявил один из священников того периода, — но когда вы приходите в церковь, прошу вас, сделайте так, чтобы была заметна разница между домом Господа нашего и притоном дьявола».
Другие с презрением осуждали нравственные устои того времени.
«Как редко стыд посещает людей, живущих в нашем столетии. Они не краснеют на публике, когда совершают святотатство, играют в азартные игры, воруют, одалживают деньги под высокие проценты, дают ложные показания в суде, произносят недостойные слова и даже их поют. Женщины ходят с неприкрытыми руками, шеей и грудью, выставляют себя передо мной, чтобы склонить к чудовищным грехам прелюбодеяния, изнасилования, осквернения и педерастии».
Брат Мейлард также выступал против новой моды.
«А вы, женщины, показывающие свою прекрасную грудь и шею, неужели вы хотите умереть в таком виде? — спрашивал он. — Скажите мне, глупые, разве у вас нет поклонников, которые приносят вам цветы, и разве вы не кладете их цветы себе на грудь?»
И в наказание, утверждал брат Мейлард, их атакует жаба, извергающая потоки огня.
Между тем, мужчины начали носить гульфик, охватывающий пенис, как палец перчатки. «Какова цель этого чудовищного безобразия, которое мы в наши дни демонстрируем на своих панталонах? — вопрошал эссеист Мишель Монтень. — И, кстати, очень часто оказывается, что у многих гульфик большего размера, чем необходимо».
В Англии духовенство продолжало идти своим собственным «сладким» путем. В приходе святого Иоанна Захарии в Лондоне открылся бордель, который обслуживал исключительно монахов и священников. Войти туда мог только тот, у кого имелась тонзура. Без сомнения, работающие там леди чувствовали, что их призвал на службу сам Господь.
Преемника Мартина V, Евгения IV (1431–1447) сместил антипапа Феликс V (1439–1449), герцог Савойский, который до своего избрания не был даже священником. Впрочем, он отказался от герцогства, когда стал папой. Еще будучи герцогом Амадеу-сом VIII, он был женат и имел двух сыновей, но смерть жены и старшего сына так сильно потрясла его, что он ушел в орден рыцарей-отшельников возле Тонона на Женевском озере, оставив младшего сына Людовико управлять герцогством.
Хотя за пределы Савоя его влияние практически не распространялось, он нанял в качестве секретаря Энеа Сильвио Пикколомини, еще одного писателя того времени, который специализировался на порнографии. Феликс V отрекся от престола в пользу нового римского папы Николая V (1447–1455), а в виде компенсации получил пост архиепископа святой Сабины и солидную пенсию. Кроме того, его назначили папским легатом в Савое, где когда-то он был герцогом.
Взойдя на престол. Николай V передал поэту Франческо Филельфо более 1000 фунтов, чтобы тот написал книгу рассказов. Позднее их называли «самыми отвратительными историями, на которые только способно воображение». Однако Николаю его работа понравилась, он щедро платил Филельфо и регулярно делал ему заказы.