Шаг. Ухватилась за оконную раму. Подтянулась, уперлась коленями в тонкий подоконник. Я не осознавала, что делаю. Я даже не заметила, как упустила из рук ветер и стала ведомая им. Ведомая куда? На крышу? Зачем мне на крышу? Подсознание корчилось в истерике, но не могло вырвать меня из «рук» моего дара, который судя по всему, хочет стать проклятьем.
Мне разрывало грудь от непонятного чувства неудовлетворенности жизнью. Хотелось реветь и истерично смеяться одновременно. Я не чувствовала холода, хотя на улице ветер поднялся, нагоняя на столицу дождевые тучи. Мне надо на крышу. Я не понимаю зачем. Просто надо. Меня туда зовет стихия. Не та, что гонит тучи и растрепала мои волосы, а та, что внутри меня. Северный ветер. Его холод обжигает изнутри, требуя выхода. Я пытаюсь вдохнуть полную грудь воздуха, но вместо этого лишь задыхаюсь, и сознание пытается улизнуть от меня. Я из последних сил, подгоняемая жестоким даром в крови, поднимаюсь в полный рост, на маленьком окошке и уже хочу сделать следующий шаг за пределы рамы...Как вдруг слышу в своей голове:
- Тихо, девочка, тихо, - шепчет мне голос, и кто-то успокаивающе поглаживает меня по растрепанным волосам, продолжая шептать в голове. Но рядом никого нет. Я резко обернулась, рискуя вывалиться из окна, но чердак был пуст. – Тихо милая, - шепчет кто-то в моей голове. – Тебе не надо туда. Не надо, Хльюи. Не слушай ветер. Не слушай…
Голос звучит слишком глубоко в моем сознание, слишком родным он мне кажется, слишком знакомым, теплым и обволакивающим. Но ветер злиться, и пытается его перекрыть своим яростным воем, колючим шепотом, леденящим дыханием.
- Хльюи, - шепчет голос, вкрадчиво привлекая мое внимание, - Хльюи, не слушай его.
Я снова оборачиваюсь, чтобы убедиться в пустоте на чердаке, как вдруг чувствую не сильный, но настойчивый толчок в спину. Мои руки отрываются от оконной рамы и, не удержавшись на тонком подоконнике, я падаю вниз, на пыльный пол чердака. Но не долетаю буквально какую-то секунду, как меня ловят сильные руки и все тот же голос продолжает шептать мне. Только уже не в голове, а здесь, совсем рядом.
- Не слушай его, девочка моя, не слушай. Твоя стихия жестока и своенравна. Она не хочет тебе покоряться. Не слушай ветер, Хльюи. – Шепчет муж мне в макушку, зарывшись лицом в мои растрепанные волосы.
- Ильиз, - наконец-то обрела я возможность говорить и немного осознавать происходящее. Повернула в ужасе голову к окну, понимая, что хотела выпрыгнуть, но там вместо меня сидел Чиари и с совершенно серьезным видом смотрел на нас двоих. Это он меня столкнул внутрь что ли? И как же он оказался на крыше? Вот уж профессионал, это точно.
- Да дорогая, - откликнулся муж, целуя меня в макушку.
- Ильиз, я пыталась выпрыгнуть, - испуганно прижалась я к дознавателю.
- Нет, Хльюи, это не ты. Твоя стихия. Ты не можешь с ней сладить, а ветер любит свободу, которую ты ему не даешь.
- Он злится?
- Да, но это не твоя вина. Тебе досталась очень жестокая стихия. Ведь у тебя не легкий, теплый бриз. У тебя в душе беснуется северный ветер. А он очень жесток и коварен. Я не знаю случаев, чтоб его кто-то обуздал.
- И что делать? Рано или поздно, но этот дар убьет ее, - грубо врезался в наш разговор вор. – Его можно прогнать, например?
- Нет, Чиари. Его нужно обуздать или запереть печатью.
- Ну, так запри его во мне! – требовательно посмотрела я на дознавателя. – Что это за дар такой, если он мне только вредит?!
- Нет, милая, нельзя. Он все равно прорвется. И скорее всего тогда, когда мы не будем этого ожидать. Ты должна справиться с ним. Обязана просто! Если хочешь жить. Я отнесу тебя в спальню.
- Но я ведь так и не дала ветру свободы. Он снова попытается вырваться…
- Не сегодня. Я отпустил его, - муж поднял меня на руки, - мне стоило лишь прикоснуться к тебе, чтобы впитать ту силу, которую ты растормошила.
- Впитать?
- Да, я впитал ее в себя и отпустил. До следующего твоего приступа злости, новый порыв ветра не проснется.
- Я хочу принять ванну, - прошептала я, уткнувшись носиком в порядком подуставший камзол дознавателя. Чувствую себя опустошенной, выпотрошенной, уставшей… словно меня размазали как мягкое масло по черствому хлебу. Но это только моральный аспект моего состояния. А вот физически… неудовлетворенность оставшаяся, как в душе, так и в теле терзает меня, курсируя по венам, пульсируя в мозгу, в сердце, в животе… и гораздо ниже тоже.