После моего рассказа Вика какое-то время сидела в тишине. Не было ни слёз, ни истерики, ни обвинений. Он просто тихо сказала:
— Саш, оставь меня пожалуйста одну. Не переживай, я не наделаю глупостей.
Интуиция не подавала сигналов опасности, поэтому я выполнил просьбу девушки и ушёл.
Неловкое молчание лишь усиливалось дребезжащим звуком двигателя старенького Урала с люлькой.
Дед Максим всё ещё демонстративно дулся на Эльвиру. Сразу после того как он героически спас свою женщину из отделения полиции, она попросила отвезти её к бывшему. Ревнивый старичок даже не сразу понял суть просьбы, а когда понял…
— Зачем тебе туда? Кто это? Как давно вы виделись? — вопросы Максима Максимовича в тот момент сыпались как из рога изобилия, но Эльвира определённо не была настроена на подробный рассказ:
— Надо. Не твоё дело. Давно.
Остановившись у нужного дома, старушка ловко выпрыгнула и на пару секунд остановилась.
Она что, перекрестилась? Или мне показалось? — опешил дед Максим.
Эльвира выдохнула и толкнула тяжелую дверь.
Поднявшись на нужный этаж, она сразу нажала на кнопку звонка. Боевая бабулька понимала, что если промедлит хоть на мгновение — уже не сможет это сделать.
С обратной стороны двери послышался лязг открывающихся замков.
Первый, второй, третий. Теперь щёлкнул затвор и щеколда. Ну и цепочка. А ты ничуть не изменился за эти годы, — ухмыльнулась Эльвира.
— Так-так-так, и кто тут вернулся? А как же «ты никогда больше меня не увидишь»? — ехидно произнёс седой старичок в черном махровом халате.
В открывшейся двери стоял Старков Валерий Наумович. Человек, с которым Эльвира работала многие годы, будучи секретным агентом КГБ. Их дуэт посылали на самые невероятные задания. Десятки раз они были на волосок от гибели и это сблизило их.
Когда твоя жизнь настолько засекречена, что тебе приходится менять место жительство раз в полгода, а в булочной представляться вымышленным именем, очень сложно завести друзей, а тем более отношения — это просто невозможно.
Но всем хочется любви, даже сверхсекретным агентам. Поэтому зачастую именно напарники по работе становятся той спасительной ниточкой, за которую хватаются жаждущие простого человеческого счастья шпионы и разведчики.
Эльвира поморщилась, вспоминая недолгое время, проведённое в этой квартире. Но она здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям и терпеть насмешки. Поэтому собрав волю в кулак, она холодно заявила:
— Мне нужны мои вещи и записная книжка.
— Я так и знал, что ты вернёшься ко мне, — противно улыбался Валерий, отходя в сторону. — Проходи на кухню, выпьем чайку. Можешь мне какое-нибудь из своих рыбных блюд приготовить.
— Если знал, что приду — значит понимал зачем и вещи собраны, — дерзко парировала она.
— Ты всё ещё любишь поогрызаться.
— Я всё ещё могу тебе кое-что отгрызть, — Эльвира с угрозой посмотрела на своего бывшего. — Двадцать шестое апреля восемьдесят шестого, думаешь я не знала?
У стоящего перед ней старика мигом пропала улыбка с лица. Из Питерского Хью Хэффнера он мигом превратился в морщинистого и осунувшегося деда.
— Что тебе от меня надо, — со злобой спросил он.
— Я уже сказала. Мой чемодан и записная книжка.
Хлопнув дверью у Эльвиры перед носом, он скрылся в квартире. Она знала, что он сейчас сделает всё, что потребуется. Ей очень не хотелось использовать этот козырь, её последний козырь перед этим опасным и расчётливым человеком. И пусть кто-то видит в Валерии Старкове милого старичка, она прекрасна знала насколько опасен этот безжалостный человек.
Дверь снова открылась и на лестничной площадке появился старый кожаный чемодан.
— Надеюсь мы никогда больше не увидимся, — холодно сказал он и протянул ей маленький красный блокнот.
— Взаимно, — бросила она, уже спускаясь с чемоданом по лестнице.
Подходя к дому я услышал противный лязгающий звук. Следом из-за угла показался и его источник.
Дед Максим, словно лысый Хагрид восседал на тарахтящем мотоцикле с люлькой, в которой сидела Эльвира Георгиевна, крепко сжимавшая здоровый старый чемодан подмышкой.
— О! Сашка, привет! — помахал мне Максим Максимович, перекрикивая шум двигателя.
— Куда руки с руля убрал? Убить нас вздумал? — тут же получил нагоняй от моей соседки. — И рядом с клумбой не вздумай останавливаться, все растения мои выхлопом своим погубишь. Вон у помойки ставь свою рухлядь.
Я невольно улыбнулся, наблюдая за этой странной парочкой. На душе стало тепло и приятно.