— Он измеряет расстояние между собой и вон этим островом, — хмыкнула девчонка. — Дяденька забыл, что слежка посредством бинокля за кем-либо квалифицируется как нарушение информационного личностного пространства граждан… дядя Валь, какая там статья уголовного кодекса?
— Я частный детектив, — признался Леонид Петрович, — выслеживаю опасного преступника. — Вот мои документы.
И он показал удостоверение.
— А вы кто?
— А мы оберегаем покой вон тех иностранных граждан от посягательств на их имущество и личную жизнь. Поскольку у них гостевая виза, то наши друзья попросили нас за ними присмотреть. И мы несем ответственность за то, чтобы у наших иностранных гостей остались исключительно благоприятные впечатления о нашей стране.
Все это девчонка выпалила единым духом, ни разу не запнувшись.
— Ваши иностранные гости укрывают сбежавшего из тюрьмы бандита, — строго проговорил Леонид Петрович. — Вот его фото, вот мой бинокль, можете сравнить.
И он протянул изумленному Красавчику… его собственную фотографию.
Девчонка фыркнула.
— И каким же образом канадский гражданин ухитрился сбежать из российской тюрьмы? — спросил он, проникаясь естественным интересом.
— А это не канадец. Канадцу около шестидесяти лет, он приехал в Россию, чтобы ему сделали операцию по поводу рака. Посмотрите, разве этот сорокалетний мужчина похож на недавно прооперированного больного старика?
— А на кого он похож? — с интересом спросил Красавчик.
— На матерого уголовника. Вы на его глаза посмотрите — это же глаза волка.
Красавчик усмехнулся.
— А у меня какие глаза? — спросил он, метнув взгляд в сторону Олюшки. — Я тоже похож на уголовника?
— Вы нет, — произнес детектив подумав. — Вам злобы не достает. Я бы принял вас за учителя старших классов. Вы явно привыкли и командовать, и подчиняться.
— Так и есть, — быстро сказала Олюшка. — Бабушка хочет, чтобы Валентин преподавал у нас в селе историю. Только я все равно не поняла, зачем канадцам прятать у себя уголовника?
— В благодарность за операцию, которая стоила бы им больших денег, если бы проводилась как положено, в клинике. Да и вообще отказать могли. А так, воспользовались сходством и возят по стране, пока ему не будут готовы чистые документы и крыша. В Нижнем Новгороде он исчезнет, и на его место встанет настоящий канадец. Да они, скорее всего, и не подозревают о том, насколько этот человек опасен.
Олюшка и Красавчик переглянулись. Сказать, что они были ошеломлены — это было не сказать ничего.
— Вы ошибаетесь! — молвила, наконец, Олюшка.
— Ладно, пошли отсюда, — сказал Красавчик, выдохнув.
Он много встречал на своем веку разных чудаков, но такого видел впервые. Одно радовало: и этот сыщик, и мусорок на станции Грязи не разглядели в нем беглого зэка, а, значит, он действительно мог ходить везде и ничего не бояться.
Особенно сейчас, когда его вывеска была основательно подкорректирована.
Единственная опасность опознания исходила от тех, кто знал его лично.
Встречи с псковскими здесь, в другом регионе, была маловероятна, к тому же за семь лет его могли забыть все кто надо и кто не надо, в полной уверенности, что его упекли далеко и надолго. Несколько сложнее было с теми, с кем Красавчика сталкивала судьба там, в лагерных бараках. Этой беде могло помочь лишь одно — никого не замечать. Прошел мимо, скользнул взглядом равнодушно. И внутри как молитва: вокруг меня друзья, все меня уважают.
Вечерняя трапеза для наших интуристов прошла точно так же как и обеденная — то есть опять на острове, только на другом. Грести им к тому моменту уже основательно надоело, особенно после подсчета пройденного пути в километрах и днях. Получалось, что из 385 километров от Костромы до Нижнего Новгорода они одолели максимум 100, потратив на это 3дня. Впереди оставалось еще 300 км.
— То есть 186 миль или 9 дней, — сделал вывод Мигель. — Нет, я не против, если ты, дорогая, решишь, будто Россия состоит из Волги с лесами и комарами, но что скажут дети?
— Можно позвонить русским, чтобы они взяли нас на буксир, у них лодка с мотором, — внес предложение Джо.
— А можно, не теряя времени на пустую болтовню, продолжить путь, — сказал старый Дик.
— Скоро стемнеет. Мы снова не успеем найти место для ночлега и установить палатки — это были слова Дейзи.
— И не надо. Скорость течения Волги на стрежне реки 3,7 мили в час. Если ночевать в лодке и ориентироваться на бакены, то за 10 часов мы продвинемся еще на 37 миль.