Со слов Михаила, голоса стали беспокоить его сразу после переезда на новое место жительства. Он подозревал, что соседи наводят на него голоса, чтобы завладеть домом (дом Михаил купил после смерти его прежней хозяйки, одинокой старухи, у её родственников). Помимо бредовых идей воздействия и отношения Михаил высказывал жалобы на неприятные соматические ощущения «пустоты в животе» и «отделения органов».
Всё это вполне укладывалось в клинику шизофрении, и именно такой диагноз был выставлен Михаилу.
Он провел в больнице около месяца. На этот раз его лечили нейролептиками. И хотя в то время выбор их был достаточно ограничен, врачу удалось добиться ликвидации болезненной симптоматики. Галлюцинации исчезли, неприятные ощущения больше не беспокоили пациента. Хуже обстояло дело с бредом. Даже после курса интенсивного лечения Михаил продолжал высказывать бредовые идеи преследования и отношения, хотя интенсивность переживаний по этому поводу притупилась (что естественно: исчез повод для них — беспокоившие больного галлюцинации). Критика к своему состоянию была частичной: галлюцинации Михаил полагал проявлением болезни, одна ко себя больным не считал. В таком состоянии (на врачебном языке оно называется неполной ремиссией) Михаил был выписан из стационара.
После выписки Михаил впервые попробовал заниматься целительством. Как он пришёл к этой идее — неизвестно. Возможно, его натолкнуло на мысль увиденное в больнице, а может, это решение зрело давно — либо же возникло по наитию, мгновенно. Вообще-то в те «лихие» времена целительством и экстрасенсорикой не занимался только ленивый. На каждом углу, как грибы после дождя, появлялись салоны всевозможных «провидцев», «ясновидящих», «целителей», «экстрасенсов» и тому подобных деятелей. Как правило, это были люди весьма далёкие от медицины, зачастую очень смутно представляющие себе, как устроен организм и в чём проявляются заболевания. Однако это не мешало им подвизаться на врачебном поприще. Доверчивых клиентов хватало, и оборотистый «экстрасенс» мог позволить себе вполне безбедное существование.
Михаил же, как мы уже упоминали, вёл весьма и весьма скромный образ жизни. Можно с уверенностью сказать, что к идее заняться целительством его привело отнюдь не стремление к богатству.
Характерен эпизод, после которого он в третий раз попал в больницу. Под влиянием внутреннего импульса
Михаил раздал все свои деньги случайным людям, после чего заперся в доме и в течение нескольких недель не выходил из него и не отзывался на стук в дверь. Когда соседи, обеспокоенные долгим отсутствием Михаила, вызвали участкового милиционера и бригаду скорой помощи, они обнаружили Михаила в состоянии крайнего истощения. Как оказалось, в течение всего этого времени Михаил почти ничего не ел (у него в доме не оказалось вообще никакой еды), пил только сырую воду и очень мало спал. Если бы не беспокойство соседей, нет никаких сомнений, что Михаил бы погиб. Разумеется, он был немедленно госпитализирован в реанимационное отделение, откуда его перевели в психиатрическую клинику. Очевидно было, что у Михаила развилось очередное обострение шизофренического процесса. Показательны в этом отношении мысли, которые Михаил доверил своему дневнику:
Дневник:
«Зачем мы живём? У меня шесть машин было — ни одной не осталось. Деньги — грязь, мерзость, грех... Замараться в деньгах — отречься от Царства небесного... Человек может общаться с Богом своим сердцем, своей душой. Бог не слышит, что говоришь устами, он слышит, что говоришь сердцем. Я могу пойти и бить поклоны, но не будет молитвы, и поставлю тысячу свечей, и не будет молитвы... Бог — есть любовь, это милосердие, это доброта... Бог любит меня таким, какой я есть и всегда вытягивает меня из кучи, потому что любит меня таким какой я есть, и говорит: «Я люблю тебя таким какой ты есть». Всевидящая сила — это название Бога. Если ты совершил грех, то обязательно будешь отвечать за это. У меня уже не болит сердце и душа. Я два года уже никого не приносил... Сейчас я, конечно, хотел бы видеть в духовном смысле, но он говорит...
Смысл в том, чтобы отречься от всего. Надо быть нагим, и тогда будешь свободным... Если будешь свободным — то перед тобой откроются все двери. Старец бредущий по пустыне — откровение для всех. Мы должны быть абсолютно чистыми, и тогда настанет Царство небесное...
Я есть Мессия, спаситель мира, и мир радуется.
Если же чада отторгают руку, дающую камень, надо накормить её. Не доставляют пользы сокровища неправедные, правда же избавляет от смерти... Время собирать камни. Сказано — наказуй чадо своё от юности своей, и жилище праведных процветает...»
Обращает на себя внимание выраженная разорванность мышления, нарастающая от записи к записи. Возможно, именно эта разорванность и пар алогичность суждений впоследствии сыграют решающую роль в привлекательности «проповедей» Михаила: обычные, неискушённые в психиатрии люди вполне могут принять эти расстройства мышления за некое откровение, благо, звучат они весьма необычно и загадочно. На деле же «таинственные» записи представляют собой бессмысленную мешанину из обрывков Святого Писания (мы предполагаем, что отдельные фразы Михаил просто переписывал оттуда) и коротких, не связанных с ними по смыслу фраз-комментариев.
В период данной госпитализации Михаил демонстрировал практически те же расстройства восприятия и мышления, что и во время предыдущей. Он сообщил, что голоса преследовали его всё это время, и, чтобы избавиться от них, он принял решение поститься и не спать. Пост в его понимании состоял в том, чтобы вообще отказаться от питии. Что же касается лишения сна — то это один из самых мощных стрессоров, способный сам по себе спровоцировать серьезные расстройства психики.
В отделении Михаил держался обособленно, с другими больными не общался, большую часть времени проводил в постели. Интересен его отзыв о своих товарищах по несчастью — пациентах психиатрического отделения:
«Тут есть люди нормальные и больные. Тут есть разные. Есть такие, у которых всё нормально, а есть такие, у кого душа больная. Тут один парень есть, Андрей, так он бунтует. Он тут полтора месяца уже, и бунтует — против всех, против себя. Постоянно только кричит: сперва то ему дай, потом это... Сколько раз ни давал, никогда не сказал спасибо. Но это одно исключение, а остальные — нормальные люди, которые переживают своё время... Есть тут такие мошенники — обещают, рассказывают, хвалятся — чего они только не могут, но это не они говорят, это лукавый говорит их устами... Тот, кто живет душой — тот чистый... Это типично для всех — и здоровых и больных. Персонал есть слабый и сильный. Слабый — это холоднокровные, они в сердце равнодушные. Это люди — которые лечат душой, не только уколами. Врач лечит своим присутствием больную душу. Я не червяк, которым я был последние два года — я кукушечка. Я летаю. Люди должны обратиться к Богу. Сколько тут больных — это угроза государственная...»
Во время обострений, как мы уже упоминали, Михаил был достаточно агрессивен. Кроме того, в его поведении достаточно отчётливо проявлялась ещё одна черта, свойственная больным шизофренией — нетерпимость ко всему, что противоречит их бредовым убеждениям. Ещё находясь дома, Михаил вступал в постоянные конфликты с соседями. В общем, их тоже можно было понять — постоянный поток посетителей Михаила причинял им явные неудобства. Надо сказать, что Михаил абсолютно не заботился об организационной стороне своей деятельности. Единственной формой внимания к посетителям была хлипкая лавочка перед домом, на которой умещалось не больше трёх-четырех человек. Остальные же коротали время как могли — в том числе и обрывая соседские яблоки или обтирая их забор. Нередкими были случаи, когда Михаил внезапно без каких-либо объяснений прекращал приём на несколько дней, и люди вынуждены были дожидаться его в буквальном смысле под открытым небом. Поэтому мы готовы предположить, что те или иные конфликты на бытовой почве между Михаилом и его соседями имели место, однако та трактовка их, которую предлагал Михаил, явно обусловлена болезненными проявлениями. Та модель поведения, которую избрал Михаил в отношении соседей, плохо укладывается в рамки христианской морали и добродетели: он уничтожал деревья и кусты на их участке, сбрасывал за забор мусор, подсыпал перец в колодец, а однажды даже пытался поджечь сарай. Объяснение своим поступкам Михаил предлагал стандартное — соседи виноваты в том, что насылают на него «бесов».