Дед Кирей нервно докуривал трубку.
– Не мог я ей отказать, приютили мальчишку. Тебя вот ждали.
– А чего в больницу не определили?
– О чём ты? – удивился дед. – Они сейчас все ранеными солдатиками забиты, на мальчишку-то и смотреть не будут, да и деньги опять же нужны не малые.
– Понятно. Чего тогда сидим? Пойдём глянем, что с пацаном приключилось.
Худощавого парнишку лет десяти уложили на небольшом диванчике в зале. Распухший голеностоп причинял ему сильные боли, что было заметно по выражению лица и запавшим глазам. Тем не менее ничего особого у него не наблюдалось – обычное растяжение связок с частичным разрывом сухожилий. Каждый мальчишка в детстве проходил через это не раз и не два. Активизировал лечебное плетение и паренька тут же вырубило на сон. Алевтина Захаровна к этому времени уже организовала чай.
– А где сестрица его? – поинтересовался я, садясь за стол.
– В городе, – тяжело вздохнула Алевтина Захаровна, – работу поехала искать. Говорит, деньги на лечение Гаврилки нужны. Тяжело им теперь без отца-то будет.
– А хозяйство же как?
– Да какое там хозяйство? – удивилась она. – Мы же не в деревне. Ну может с десяток курей будет, да ещё с пяток кролей, так за ними Митяй пока приглядывает.
Посидели ещё немного, я рассказал немного о Москве. О своих приключениях промолчал. Старики посокрушались немного о суете городской жизни и мы разошлись.
Ближе к обеду следующего дня я отыскал нашего околоточного.
– Здравствуйте, Илья Алексеевич, – протянул он мне руку. – Позвольте представиться, околоточный надзиратель Роман Евграфьевич Соломин. Прошу, присаживайтесь.
Кабинет околоточного надзирателя не поражал как своими размерами, так и наличием мебели: два небольших письменных стола для подчинённых, непонятного шкафа в углу комнаты, вешалки и нескольких стульев. Сам Роман Евграфьевич расположился у окна за основательным канцелярским столом, рядом с небольшим сейфом.
– Вы должно быть уже в курсе, что против вас возбуждено уголовное дело по заявлению госпожи Дарьи Семёновны Веселовой, – не стал ходить вокруг да около околоточный. – Обвинение выдвинуто достаточно серьёзное: хищение чужого имущества в крупном размере.
Роман Евграфьевич передал мне для ознакомления заявление моей тётки.
– Надо сказать, что наше начальство на удивление быстро отреагировало на сиё заявление потерпевшей, – усмехнулся в усы околоточный, – и не дожидаясь вашего возвращения назначило обыск по месту фактического проживания, в ходе которого было обнаружено вещественное доказательство вашей причастности к вышеуказанному преступлению. Однако, в ходе дальнейшего разбирательства было установлено, что найденное вещественное доказательство было преднамеренно подброшено с целью увести следствие по ложному следу. Более того, потерпевшая не смогла внятно доказать сам факт наличия у неё этих самых, якобы украденных ценностей и денежных средств, да и наличие каких-либо улик против вас не нашлось. В связи с этим дело было закрыто из-за отсутствия состава преступления.
Околоточный перевёл дух и продолжил.
– Имеются ли у вас претензии или какие-то встречные требования по ходу следствия?
– Нет, – был я краток. – Могу ли я узнать, кто непосредственно подал заявление на меня и представлял интересы мадам Веселовой?
Роман Евграфьевич критически покосился в мою сторону.
– Мне совсем бы не хотелось, чтобы фамилии причастных к этому делу появились в криминальных сводках.
– Что вы, Роман Евграфьевич, – сделал я удивлённое выражение лица, – и в мыслях такого не было! Мне интересна лишь степень участия обвинителей в моей судьбе.
– В принципе, никакого секрета здесь нет, – усмехнулся околоточный, вглядываясь в лежащие перед ним бумаги. – Заявление зарегистрировано на имя Петра Абрамовича Бендик, юридического консультанта госпожи Дарьи Семёновны Веселовой.
Собственно, на этом и закончилась моя встреча с представителями органов правопорядка. Подписав напоследок пару бумаг, я с чистой совестью вышел на свободу…
Как-то незаметно подкралось Рождество. В этом году нам гимназистам повезло – после праздника выпадали выходные, так что новогодние каникулы продлились на целых два дня больше. Мой новый пациент уже почти выздоровел и носился по двору вместе с Митяем, единственное что меня смущало, так это то, что я ещё ни разу не слышал его голоса.