- Жалко тебе комнаты, что я в твоей резиденции занимаю? Ладно, шучу. Действительно, хибарка не помешает. И, кстати, не только тут. То, что Горный Старец из гаража является, это непорядок.
- Сколько?
- Миллионов шесть хватит. Наших рублей, естественно.
- Тьфу ты, а я уж хотел испугаться. Приобретай, не вопрос.
Глава 8
- Нет, иногда я тебя просто отказываюсь понимать! - Гоша был возмущен. - Нашелся великолепный изобретатель, за несколько лет до Даймлера построивший бензиновый двигатель, вплотную подошедший к созданию дирижабля и подводной лодки, а ты? Что ты пишешь ему? "На каких условиях вы в этом году можете поставить двести пудов арборита". И это при том, что у нас на проектировании самолетов сидят студенты! В чем дело?
- Вот в этом, - я показал ему несколько листов с текстом и рисунками. - Именно в письме от господина Костовича, про которое ты с таким энтузиазмом мечешь икру. Можешь вкратце, одной-двумя фразами, изложить его содержание?
- Если вкратце - нам предлагают принять участие в постройке дирижабля с уникальными данными, и я не...
- Стоп. Найди мне в письме слова "принять участие". Нету их там. А есть предложение - "дайте мне сто тысяч, и я вам построю дирижабль".
- Сто двадцать, - уточнил Гоша.
- Тем более. И хрен бы с этими тысячами, но ведь это еще не все! Все патенты, полученные в процессе работы, будут его собственностью - а вот на это я не согласен никак. И не только я, это общепринято, если изобретателю даются деньги на реализацию проекта, то финансирующий входит в долю! И часто она больше половины. Гоша, слово "концерн" означает контролируемость всех работ, ведущихся под его эгидой. И, кстати. Один-то дирижабль он уже начинал строить. Не напомнишь, чем это завершилось?
- По неизвестным мне причинам работы были остановлены.
- Деньги кончились. А их, между прочим, было выделено двести тысяч. То есть не верю я, что запрошенной суммы ему хватит. И предложенный им вариант сотрудничества для нас неприемлем. А вот авиационную фанеру с его заводика, которую он называет "арборит", мы как раз готовы покупать.
- Значит, ты настаиваешь...
- Именно. Нам нужна его фанера. Нам очень нужны толковые инженеры, и, соберись он работать у нас, за окладом дело не станет. Если наемный труд его не прельщает, мы готовы с ним сотрудничать на условиях: деньги наши, патенты наши, его доля тридцать процентов.
- Жмот!
- Ладно, сорок девять. Но не больше, это принципиально. Вот про это мы ему и напишем.
- Милый, мне кажется, дядя прав, - вступила в дело тяжелая артиллерия в лице Маши. - И еще объясни мне, зачем нам дирижабль? Нам же его держать негде!
- Эх, вас хлебом не корми, только дай загубить идею-другую... Ладно. Тем более что сразу после появления фанеры мне кто-то обещал нормальный самолет, а то на этой этажерке я разучусь летать, даже и не научившись толком. Что у нас еще на сегодня?
- Подготовка к показательным полетам, - взяла слова Маша. - И ты уж меня извини, Гошенька, но вот тебе еще надо тренироваться, этажерка-то она этажеркой, но... э-э-э... упасть на глазах у публики, тем более великому князю - это нехорошо. Неделя у тебя есть - надо отработать заход на посадку. И что ты там говорил про торжественный прием после полетов?
Да, за всеми нашими делами Маша до сих пор так и не удосужилась побывать ни на одном балу, о чем порядком сожалела. Мне, кстати, тоже интересно было бы посмотреть на Наташу Ростову в исполнении моей племянницы. Понятно, что она способна мастерски послать любого здешнего поручика Ржевского, но хватит ли ей только этого умения? Но теперь - все, масштаб события обязывает. Первые в России и мире публичные полеты! Исполняют дуэтом Цесаревич Георгий и новозеландская пилотесса Мария! (надо не забыть заставить ее на карту этой самой Зеландии посмотреть хоть раз, напомнил себе я). После полетов - тот самый торжественный прием в Петровском дворце, это где сейчас академия Жуковского.
Когда я в очередной раз вернулся к себе в Москву, квартира показалась мне маленькой и непривычной - так всегда бывает после долгих путешествий. Посмотрел в инете предложения по загородным коттеджам, посетил оружейные сайты, написал пару писем. Гоша тоже сидел в сети, со своего ноута.
- Ну и ни хрена себе! - раздался с кухни его возглас. - А я-то губы раскатал...
Надо заметить, что общение с нами заметно расширило Гошин лексикон.
- Что там случилось? - заинтересовался я.
- Помнишь, я говорил про мелкого чиновника, которого Ники отправил с инспекцией? Так он его и в вашем мире отправлял, без всяких твоих и моих увещеваний!