Дата
Подпись."
Глава 22
Незаметно наступила весна. Как раз к восьмому марта, которое еще не было никаким женским днем, Тринклер подготовил опытный образец своего двухтактного дизеля к сдаточным испытаниям. Кстати, этот двигатель по моему настоянию именовался "тринклером" - с творением господина Дизеля его роднило только воспламенение от сжатия, остальное весьма отличалось.
Здоровенный чугунный картер на станине, цилиндр с хорошее ведро, выхлопная труба, уходящая в потолок, двухступенчатый топливный насос и компрессор - вот что я увидел. В торец к маховику, от которого шли ремни отбора мощности, был установлен электромотор на чем-то вроде рельсов.
Густав пододвинул этот стартер к торцу вала и включил рубильник. Провернувшись несколько раз, движок завелся. Я, честно говоря, впервые видел одноцилиндровый мотор такого объема, а тут он еще и работал! На глаз было примерно оборотов двести, пол под нами трясся, но терпимо. И шум был всяко меньше, чем от испытывавшегося ранее авиационного мотора. Во всяком случае, в помещении можно было говорить, а не орать.
- Двадцать литров объема, сто пять лошадиных сил, сто семьдесят оборотов, - пояснил Густав.
- А расход какой?
- Пока двадцать пять литров в час, но может быть, удастся немного уменьшить.
- И сколько он, интересно, будет так крутиться?
- Думаю, две тысячи часов продержится, - предположил Густав, - но это еще не все интересное. Вы же мне не зря давали материалы по наддуву? Пока он электрический, но потом можно будет сделать турбину от выхлопа. Смотрите.
Он подсоединил к двигателю толстый резиновый шланг, включил еще один рубильник. Движок чуть не заглох, но Густав, регулируя подачу топлива, вывел его на режим. Теперь мотор уже не чухал, а гудел, обороты увеличились раза в два, а то и больше. Вибрация, кстати, немного уменьшилась.
- Триста пятьдесят оборотов, почти двести сил, - прокомментировал Тринклер. - Но сколько он так проработает, я не знаю.
- Давайте прогоним его часов пятьсот в спокойном режиме, а потом дадим форсаж - и до конца, - предложил я.
- Хорошо, тогда я здесь организую вахты и завтра, пожалуй, запустим.
- А сколько цилиндров можно будет объединять в один блок?
- Я рассчитывал на восемь, - пояснил Тринклер, - в ряд. Такой двигатель будет весить тонн семь, без наддува, про вес аппаратуры наддува я пока сказать не могу.
- И мы сможем их производить серийно?
- Если будем пытаться все делать сами - нет, - твердо сказал Густав. - Во всяком случае, не в ближайшие два года. Коленвалы точно придется заказывать где-то не в России, да и топливную аппаратуру тоже.
- Хоть весь движок по частям заказывайте, - вздохнул я, - если найдете где. Поздно его секретить.
- Почему?
- Потому что до большой войны осталось не больше трех лет.
Тринклер пару минут молча смотрел на свой двигатель, потом спросил:
- Вы это точно знаете?
- Нет, не точно. Но процентов восемьдесят уверенности у меня есть, в смысле что война будет. А вот что мы ее выиграем, я и наполовину не уверен, а проигрыш будет означать конец Российской империи. Это я вам вчерне объяснил смысл всей нашей деятельности.
- И вы, с вашими возможностями, ничего не можете сделать?
- В смысле?
- Вы знаете и можете гораздо больше, чем просто талантливый инженер. И чем талантливый медик тоже, я беседовал с вашим недавним гостем, господином Чеховым. По слухам, вы обладаете еще и влиянием на императора, а то, что Витте вас опасается, я видел сам. Я не прошу раскрыть ваши тайны, просто скажите - все настолько плохо, что вы действительно ничего не можете сделать?
- Боюсь, что все еще хуже, - признался я, - но я пытаюсь сделать хоть что-то, может и получится.
- Значит, я готовлю чертежи заказных деталей, не дожидаясь конца испытаний? - подытожил Тринклер.
- Да, в крайнем случае, если выяснятся фатальные вещи, просто закажем по новой. Сразу на четыре восьмицилиндровых двигателя. А авиационный четырехтактник со всеми этими гигантами вы не забросили?
- Нет, но я прикинул, что там одноцилиндровый макет мало что даст, и прорисовываю сразу звезду-шестерку. Если не наделаю ошибок, то примерно через полгода что-то будет. Кстати, я собираюсь пригласить сюда несколько способных студентов из Питера, что им обещать в денежном плане?
- Целиком на ваше усмотрение. И, если человек для нас действительно ценный, обещать можете не только деньги. Я, как вы правильно подметили, кое-что могу и в медицине, да и связи кой-какие начали появляться.
- Знаете, - усмехнулся Тринклер, - один мой однокурсник - очень перспективный конструктор, но приехать к нам он сейчас не может. И вообще толком работать не может, у него несчастная любовь. Вот в этой ситуации я просто не знаю, что предпринять.