Молодёжь и сейчас восторженно встретила «Осень», кстати, тоже не раз передававшуюся по радио, в исполнении Егора. Она осталась довольной и «космической» «Just Blue». Но сейчас группы «Space» ещё и не существовало. И не знаю, что там молодой Дидье Маруани напишет после моего воровства самой красивой музыки группы? Думаю, вполне справится, и выдаст что-то новое. Всё-таки талант! А сейчас друг Савелия клавишник Володя Быков, хотя, и прежнего Вячеслава Репина, теперь и мой, с моим синтезатором «Minimoog», и Лиля Королёва, старшая и взрослая сестра Юры, на электрооргане «Юность-70», при поддержке юных музыкантов и небольшого хора, вполне справились с композицией.
Тут, наконец, на сцену вышла Инга и уверенно спела «Черёмуху». Трудная песня, но она с ней справилась. Хотя, моя жена и вокальные данные хорошие имеет, и тут ей просто захотелось похвастаться ими. Она и сама очень способная, и за время нашей совместной жизни немало опыта набрала. И сейчас у неё песня получилась красивой. Она в середине августа была отдана Сенчиной и, вроде, где-то на концертах ей и исполнялась, но мы из-за детей пока никуда не выходили и оттого не слышали. Хотя, голос у Инги, может, и получше будет, чем у «золушки» советской эстрады? И она сейчас за границей явно популярнее Сенчиной. Если честно, и у нас в Ленинграде. На нашем Кировском заводе её все обожают. Правда, в остальном Советском Союзе нас пока не очень знают. Сам убедился в этом в Калинине. Просто в руководстве и Министерства культуры, и Государственного комитета по радио и телевещанию с подачи разных моих недоброжелателей сложилось предвзятое и нехорошее мнение обо мне. Ну, да, для них я как бы сильно прозападный и чуть ли не антисоветский автор. И, наверное, после скандальной драки в недавнем августе в ресторане гостиницы «Москва», ещё и злостный хулиган? Похлеще великого Есенина? Ведь на столичных «мажоров» покусился, и их родителям сильные неприятности доставил. Как правило, такие вещи номенклатура не прощала. Уже в Ленинграде разное начальство на меня сильно косилось. И, конечно, немилость важных лиц в Москве — и министра культуры Фурцевой Екатерины Алексеевны, и Председателя комитета Лапина Сергея Георгиевича, коснулась, как моей жены, и Инги, тем более, исполнявшей «мои» песни, ещё и на иностранных языках. Так за неё грузин-замминистра и вся его семья через свои знакомства мне и мстили. А теперь я уже и не знаю, кто там к этой травле подключился. Наверное, уже многие начальники и, само собой, разные деятели советской культуры, невзлюбившие одного выскочку? Хоть сам дорогой Ильич как бы и оказывал мне поддержку, но негласно, и потому она пока практически и не ощущалась. Нет, сына боевого товарища Самого, так и весьма популярного за бугром самодеятельного композитора и исполнителя, пока всё же не решались трогать.
Конечно, я понимаю, что многие песни, типа «Ламбады» и «Say You’ll Never», особенно странные в это время танцы, исполненные вместе с этими прелестными мелодиями, могут вызвать у властей обоснованные претензии ко мне в преклонении перед загнивающим Западом. Но эти вещи слишком уж знаковые, и пройти мимо них я никак не мог. Вот и присвоил их, и нисколько не жалел об этом. А что будет потом, то суп с котом! Сейчас в нашей стране властями и определённой частью общества, и не самой обделённой, варилось такое гадкое «варево», что неизвестно, удастся ли мне хоть немного повлиять на происходящие процессы! Скорее всего, нет! Но жить-то надо! И моя как бы прозападная музыка — это такое малое зло, что ничто по сравнению с этими тайными, а то и открытыми процессами. Как всегда, когда верхушка общества отделяется или отделяет себя от основной массы народа, тогда и происходят разные катаклизмы. Нет ничего страшнее предательства «ылиты»!
Вот и мы с Ингой, несмотря ни на что, старались жить красиво и хотели долго. Конечно, её вызвали повторно. Но на «бис» исполнять «Черёмуху» она не стала. Тут на сцену, оставив с детьми Анну Васильевну, нежданно для зрителей вышел я, и просто с гитарой. И это в программе концерта не значилось. Что делать, своего рода сюрприз! Хотя, никто мне и не препятствовал. И мы с женой вместе спели несравненный и вечно юный «Прощальный вальс»:
— Когда уйдём со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса,
Учитель нас проводит до утра,