Красочное описание. Ну да, Изаму тоже любит этакую поэзию в прозе, когда вёл разговоры. Его мне иногда приходилось возвращать на землю, чтобы быстрее перейти к сути, но Азуми — это другое. Пусть говорит.
— В общем, Игорь… я хочу обучаться медицине. — И уставилась на меня глазами котёнка.
— Я не против, — пожал плечами. — Но ты разве этим не занималась всё это время?
— Нет, ты не понимаешь, — помотала она головой. — Практика с Яковом Станиславовичем — это очень полезно и бесценно, но даже он признал, что мне не хватает основ. Особенно это было видно в последней операции… — Азуми вдруг потупила взгляд и, кажется, немного загрустила.
— Что-то случилось? — нахмурился я.
— Нет-нет, пациент здоров! Мы справились, — вновь оживилась она. — Но во время операции я едва не допустила слишком глупую ошибку. Если бы у меня было достаточное образование, я бы просто этого не сделала.
— Я думал, ты раньше чему-то подобному обучалась.
Азуми кивнула.
— Отец отправлял меня учиться в британские колледжи, которые они строили для своих аристократов, проживающих в Японии, но там местных собирали в отдельные группы и не обучали слишком хорошо… — Азуми сделала небольшую паузу, будто вспоминая не очень приятные эпизоды своей жизни, но быстро сбросила эти воспоминания и продолжила: — Но я знаю, что в Гродно есть медицинская академия — её заканчивал Яков Станиславович.
Голос Азуми немного задрожал, грудь тяжело поднялась на вздохе. Похоже, мы наконец-то подошли к сути. В принципе, я что-то такое и предполагал, правда, не ожидал, что всё так удачно ляжет.
— Он предложил мне поступить в эту академию. У него достаточно связей, чтобы меня взяли даже посреди года. Рекомендательное письмо уже готово.
Она протянула конверт с оттиском городской больницы Тунгуса, снова опустила взгляд и с явным страхом ждала моего слова, словно преступник обвинительного приговора.
Я мягко положил руку на её плечо, пальцем другой руки под подбородок нежно поднял её голову и посмотрел ей в глаза.
— Тебе не нужно спрашивать меня о таких вещах. Посоветоваться — да, всё же мы одна семья. Но не думай, что я могу запретить тебе двигаться к собственной мечте.
Азуми засияла. Кажется, она хотела что-то сказать, но не могла ничего выдавить, а просто широко улыбалась и сверкала глазами, прижимая конверт к груди. Я даже не стал его трогать. Если бы открыл, это показало недоверие, как мне кажется. И, думаю, вызвало бы вопросы в академии, потому что конверт-то запечатан. Так что пусть она сама отнесёт свой «билет» к новым свершениям, куда следует.
— Правда, Игорь⁈
— Конечно. Знаешь, даже обидно, что ты могла обо мне так поду…
Но договорить я не успел — она кинулась мне на шею, заверещала и заболтала ногами, радуясь, словно ребёнок.
— Да тише, тише, — нежным голосом сказал я, поглаживая её спину. — К тому же ты даже не представляешь, насколько ты вовремя захотела изучать медицину именно в Гродно.
Сколько там от Гродно до Варшавы? Часов пять езды, если не ошибаюсь. После Сибири, в которой, как известно, всё большое, — плёвое дело.
━─━────༺༻────━─━
г. Варшава. Неделю спустя.
По узким старинным улочкам, быстро двигалась невысокая человеческая фигура, укутанная в дождевой плащ с широким капюшоном, который закрывал лицо.
Уже наступила ночь, людей на улицах было немного. Днём прошёл дождь — погода, кажется, совсем взбесилась, и посреди зимы вдруг резко потеплело. Всюду было слякотно и зябко, так что дождевой плащ не мог вызвать особых подозрений у прохожих.
Человек вдруг остановился — он услышал шаги за поворотом и резко спрятался в выступающем дверном проёме ближайшего дома.
— Ох ты ж, курва, какая же дрянная сегодня погода! — восклицал первый прохожий
— Ага! И не говори… Ух! — голос второго дрожал, а шагал он, громко шаркая по мощёной дороге.
— Ещё и в доме, зараза, холодно! Спать приходится в пуховике.
— Так, может, ты за отопление наконец-то заплатишь, а?
— Вот когда эти треклятые гады тарифы опустят до нормальных значений, тогда и заплачу. А так пускай идут они лесом.
— Ну-ну, хех… на зло мамке уши отморожу…
Голоса утихали, прохожие удалялись.
Человек выждал ещё пару минут, чтобы убедиться, что опасность миновала, и уже хотел выйти из своего убежища…
Как вдруг рядом, прямо над ухом, раздался тихий, вкрадчивый голос: