Это был статный пожилой мужчина, который мог дать фору многим молодым людям. Седина уже щедро покрывала его волосы. Густые хмурые от закатного солнца брови скрывали серые глаза с цепким взглядом.
— Благодарю, Ваше Высочество, — кивнул я. — Пришлось научиться.
Как оказалось, Григорий Семёнович был родственником императора, хоть и не самым близким. А таких князей следовало величать Высочествами. Арсений, получается, тоже был дальним родственником императора. Но он принадлежал к другой ветви рода, где главенствовала отцовская линия, а потому такого права не имел. Но хотя бы стал понятен гонор и заявления, мол, магия ему принадлежит по праву.
Это что получается, я навалял императорской крови? Прикольно!
— Правда… особой любви к конной езде никогда не испытывал, — добавил я.
Задница уже ныла в такт похрустыванию снега под копытами моего скакуна. Вспомнилась скачка из Мацумото в Нагано по горам и лесам, когда мы мчались, чтобы ударить по мятежникам Уэсуги. И от воспоминаний задница заболела ещё сильнее.
— Понимаю, понимаю. Арсений говорил, вы больше уважаете мотоциклы?
— Это да! Мой вездеходный красавец уже едет в Москву.
При мысли о моём байке на душе потеплело. Хотелось поскорее прокатиться на нём по улицам столицы, а то всё ухабы да овраги. Он тоже заслужил свой отпуск. И люксовую чистку.
— Что ж, а я хотел предложить вам любой мотоцикл на выбор из моего гаража, — хмыкнул Громов. — В качестве награды. Вы оказали на моего племянника невероятное влияние. Благодаря вам он стал другим человеком! Но, видимо, так просто расплатиться не выйдет. Да и награда должна быть более соответствующей свершению.
Арсений почему-то нахмурился и поджал губы. Мы успели достаточно пообщаться, и я понял, что он набирается сил что-то сообщить.
Я не нашёлся что ответить. Не привык обсуждать человека со стороны, когда он находится рядом.
— Думаю, его можно отправить на западные рубежи, — продолжал маршал. — В пограничных частях сейчас нужны хорошие офицеры. Британцы наверняка взбаламутят…
— Нет, дядя! — вдруг гаркнул Арсений.
Получилось резко и громко, будто выстрел из пушки. А сам он выглядел не то испуганным, не то взбудораженным. Явно адреналинчика хапнул.
Мы остановили лошадей и замерли на месте.
— Что ты сказал? — процедил Громов, просверлив племянника взглядом.
— Я не пойду на военную службу! — заявил Арсений.
Громов поджал губы, глубоко вздохнул и почему-то кинул в меня свирепый взгляд. Так, как там в галоп эту породистую клячу посылать? У меня выходной, я не подписывался впрягаться в семейные разборки императорской крови!
Глава 20
— Ты смеешь мне перечить, Арсений? — прорычал Громов.
Чёрт, а он зол. От голоса даже у меня пробежали мурашки, а Бахтин и вовсе задрожал, но быстро взял себя в руки.
— Дядя, я не хочу быть военным! — продолжал он настаивать.
— И что же ты хочешь? — фыркнул маршал. — Играть в своих солдатиков?
— Нет! Я поступаю в инженерную академию!
И наступило молчание.
Охренел Громов. Охренел я. Да что уж говорить, даже сам Арсений охренел от смелости собственных слов.
— К… куда? — тихо спросил Григорий Семёнович.
— В инженерную академию, — уже более спокойным голосом ответил Арсений. — Документы я подал. Они готовы принять меня на второе полугодие, когда закрою первую сессию.
— Если поступишь…
— Когда! — поправил Арсений.
— Когда поступишь, значит… И тебя, значит, уже допустили до экзаменов?
— Да.
Кобыла Арсения слегка дёрнулась, чувствуя взволнованность седока, но он её придержал.
— И как же ты поступил? Снова козырял фамилией?
Маршал снова бросил в меня недовольный взгляд. Чёрт… Эх, Сеня, Сеня! Не мог как-то без меня этот разговор начать?
Но вдруг до меня дошло, что Арсений и решился-то перечить знаменитому дяде только в моём присутствии. Он ждёт поддержки?
— Я сдал вступительные экзамены и внёс первую часть оплаты за обучение. Сессия через месяц, я успею подготовиться и буду зачислен на курс.
Тут Громов насупился и дёрнул поводья в сторону племянника, грозно наступая своим явно боевым конём на изящную кобылку. Та заржала, начала пятиться, и никакие попытки Арсения успокоить её не удавались.
— Сессия, говоришь⁈ — прогремел маршал. — Перечить мне вздумал⁈ Я уж думал, тебе пошла на пользу служба у этого графа, что ты научился послушанию! Но ты всё такой же!..
Арсений явно занервничал ещё сильнее, чем прежде. И даже мельком глянул на меня умоляющими глазами, невольно прося о помощи.
— Зараза… — вздохнул я.
Мы в ответе за тех, кого воспитали. Придётся впрягаться.
Я рванул коня наперерез, встал между маршалом и его племянником, чем вызвал яростное фырканье у боевого коня. Мой же скакун, кажется, охренел от такой ситуации и не знал, куда деться, поэтому пришлось приструнить его, покрепче сжав ногами бока.
— Что вы себе позволяете, граф! — прорычал Громов. — Это от вас он набрался дерзости⁈
— Григорий Семёнович, вы сами отдали Арсения на моё воспитание, — без тени страха сказал я, глядя ему в глаза. — Я не учу быть послушным. Я учу быть человеком с собственной головой на плечах.
На лице маршала появился оскал, а у меня на зубах металлический привкус. Ого, как всё серьёзно…
Тем не менее я продолжал сохранять спокойствие.
— У Арсения талант к инженерным наукам. Не удивлён его выбору. С практикой, конечно, похуже, но в теории он уже мастак.
Это правда. Я, в основном, учил его работать в полях, но также Бахтин проводил много времени с Алёной и Иннокентием в министерстве, где помогал с управлением. От них он набрался куда больше знаний, благодаря которым смог успешно руководить строительством анкерных опор в Киото. Впрочем, у меня была другая цель, и я её достиг. Этот вчерашний трусишка-мажорик сейчас набрался храбрости противиться воле всесильного маршала Громова.
Чёрт, а ведь им горжусь!
— Дядя! — вновь выступил Арсений. — Я могу воевать, что уже доказал. И смогу за себя постоять, если потребуется. Но я не хочу посвящать свою жизнь войне, пойми!
Теперь мы стояли вдвоём напротив Громова. Кажется, тот находился в замешательстве. Некоторое время он смотрел то на меня, то на племянника. Затем стиснул зубы и повернул, направив скакуна дальше по реке. Кобыла Арсения победно клацнула зубами, будто хотела цапнуть боевого коня за зад.
— Продолжим путь, — тихо, но звонко в безветренной тишине сказал маршал. — Мне есть над чем подумать.
Дальше двигались молча. Мы с Арсением переглянулись, он беззвучно поблагодарил меня. Похоже, адреналин закончился, и его немного потряхивало.
Ну, что ж… Без страха не было бы храбрости. Молодец, что тут сказать.
Видимо, маршал решил сократить путь, поэтому сошёл с тропы, которая проглядывалась в снегу, и срезал путь по полю. Скоро мы вернулись в поместье и рассёдлывали лошадей. Даже сам маршал предпочитал делать это самостоятельно, так что слуги не вмешивались. А я вспомнил, что Такеда обещал подогнать мне скакунов, из-за чего пришлось строить небольшую конюшню.
Надеюсь, он не вспомнит о своём обещании.
— Игорь Сергеевич, — позвал меня маршал, когда мы закончили. — Должен признаться, когда я узнал о подробностях вашего с Арсением конфликта, тогда, в Твери, я рассвирепел. Этот паршивец, — он глянул в сторону племянника, — посмел использовать моё имя, чтобы вам насолить. За это я отправил его в Японию, поближе к скорой войне. Чтобы, когда она началась, его призвали к оружию.
Григорий Семёнович закинул за спину руки, вздохнул, сделав небольшую паузу.
— Затем он встретил вас. И я решил, что он научится держать себя в руках, пока будет прислуживать графу… Но вы меня удивили. Оба.
Маршал сунул руку во внутренний карман и достал оттуда визитку.
— Вот, примите в качестве благодарности. Это контакты юриста, который работает исключительно с родом Громовых. Слышал, завтра у вас начинаются какие-то судебные разбирательства, верно?