Вот это уже было по-настоящему серьезно. Одно дело — интриги при дворе или какой-нибудь саботаж на заводах. И совсем другое — открытый призыв к бунту, да еще и прикрытый религиозными лозунгами. Это могло взорвать страну изнутри. Назревал конфликт, который мог иметь самые непредсказуемые и страшные последствия и мне, похоже, предстояло оказаться в самом его эпицентре.
Глава 7
Мой первенец, СМ-1, сработал! Та щепотка пороха, которую я с горем пополам наколдовал в своей «алхимической» конуре, единственная, собранная на соплях винтовка, в умелых руках стала мощным аргументом. Без дыма, точно в цель, да еще и строчит так, что эти вояки только глазами хлопали — это было такое преимущество, что аж дух захватывало. Только вот что толку от одной этой «вундервафли»? Одна ласточка, как говорится, погоды не делает. Армии нужны были сотни, тысячи таких «Смирновок», а для этого требовались тонны, ну или хотя бы пуды для затравки, этого самого бездымного пороха.
Я засел за расчеты и чертежи. Старая лаборатория, сарайчик, в котором мы с Федькой да Гришкой надышались кислотной дрянью, для серьезных дел уже не годилась. Это была так, проба пера, детские игры в песочнице. Теперь же предстояло забабахать настоящее, пусть и по меркам моего времени кустарное до невозможности производство. А это задачка покруче, чем просто пару склянок в горшке смешать.
Первым делом — безопасность! Я слишком хорошо помнил, как нас тогда накрыло медным тазом, и повторять этот цирк с конями желания не было никакого. Поэтому новый «пороховой завод», как я его про себя обозвал, решено было строить на отшибе, подальше от жилья и мастерских, за небольшой березовой рощицей. И от любопытных глаз подальше, и, если что пойдет не так, не спалить к чертям всю усадьбу. Я набросал план: несколько отдельных, хорошо проветриваемых строений, каждое под свою операцию. Сердцем всего этого хозяйства должен был стать корпус для нитрования целлюлозы. Тут я все продумал: не глиняные горшки, которые могли треснуть в самый неподходящий момент, а здоровенные дубовые кадки, изнутри как следует просмоленные, чтобы кислота дерево не разъела. Главная засада при нитровании — это температура. Чуть перегреешь эту адскую смесь — и вместо пироксилина получишь либо какую-то бесполезную жижу, либо такой фейерверк, что от Игнатовского одни головешки останутся. В моем времени для этого навороченные системы охлаждения использовали, термостаты всякие. А здесь приходилось выкручиваться, как уж на сковородке. Я придумал систему водяных бань: каждая кадка с кислотой должна была стоять в еще большей емкости, куда наливали холодную воду. Воду эту, понятное дело, надо было регулярно менять, а если припечет — так и льда из погреба подкинуть. Но как эту самую температуру измерять? Термометров тут, ясное дело, днем с огнем не сыщешь. Пришлось вспоминать школьные уроки физики и колхозить самому. Надыбал я у Брюса по случаю несколько тонких стеклянных трубок — какой-то заезжий аптекарь привез. Запаял один конец, а внутрь залил подкрашенный спирт. Ртути у меня, увы, не было, да и связываться с ней в таких условиях — себе дороже. Потом откалибровал: нацарапал метку, где спирт при таянии льда стоит — это ноль, и где при кипении воды — это, условно, сто градусов. Шкалу присобачил к деревянной планке, к которой трубка крепилась. Понятно, что точность у таких «градусников Смирнова» была плюс-минус трамвайная остановка, но хоть какой-то ориентир, лучше, чем пальцем в небо тыкать или на ощупь определять. По крайней мере, если совсем уж зашкаливать начнет, заметить можно.
Но позднее я сделаю более совершенный термометр: биметаллическая пластина. Спаяю железную и медную пластины и по степени изгиба проградуирую.
Следующим пунктом шла очистка кислот. Серная да азотная, которые мы получали дедовскими методами, были, мягко говоря, не ахти какого качества. Грязи в них было — мама не горюй! А примеси эти могли конечный продукт испортить, да и какую-нибудь нехорошую реакцию спровоцировать. Тут я решил замутить многоступенчатую систему фильтрации. Сначала грубая очистка — через слои песка и толченого древесного угля. Потом — потоньше, через плотную ткань, пропитанную всякими составами, которые, по моим прикидкам, должны были некоторые из этих примесей связывать. Это была та еще алхимия, больше на чутье и обрывках знаний, чем на точных расчетах, но что делать — другого выхода не было. Вообще, получение чистых кислот в нужных объемах оставалось моей самой большой головной болью. Производительность наших самопальных реторт была слезы, а не производительность, а каждая партия требовала неусыпного контроля и уйму времени.