И, конечно, безопасность. Вот уж где придется семь раз отмерить и один раз отрезать, а то и все десять. Пиротехника — это не в бирюльки играть. Горючие, взрывоопасные смеси только так и норовят бабахнуть где не надо. Любая неосторожность — и можно остаться без рук, без глаз, а то и вовсе отдать Богу душу. Все эксперименты — только на специально оборудованной площадке, подальше от строений и всего, что может загореться. Жесточайший контроль за качеством компонентов, за правильностью смешивания. Никакой спешки, никакой отсебятины. Каждое движение — по инструкции, как «Отче наш». Защитные очки, фартуки, перчатки — без этого даже близко не подходить. Средства пожаротушения — вода, песок, кошма — должны быть всегда под рукой, наготове. Федьку и Гришку придется муштровать до посинения, пока они каждую заповедь безопасности назубок не выучат. Я слишком хорошо помнил наш недавний «салют» в старой лаборатории, когда мы чуть не задохнулись от кислотных паров. Повторения такого «аттракциона» мне и даром не надо.
Карета все так же уныло ползла по колдобинам. За окном тянулись тоскливые осенние виды — голые деревья, серые поля, редкие деревушки с покосившимися избами. А в голове у меня уже вовсю полыхали разноцветные огни, взлетали в небо огненные драконы, распускались диковинные цветы. Задача, поставленная государем, была чертовски сложной. Главное — чтобы хватило времени, материалов и… фарта. Без него в таких делах никуда. А еще — чтобы мои основные проекты в Игнатовском не слишком пострадали от этой царской «потехи». Ведь бездымный порох и «Смирновки» были куда важнее для будущего России, чем самые распрекрасные огненные забавы.
Усадьба встретила меня своей обычной тишиной, которую только изредка нарушал собачий лай. Солнце уже давно завалилось спать, и только тусклый огонек из окон барского дома да пары караулок пробивался сквозь сгущающуюся темень. Орлов лично встретил меня у ворот. Коротко доложил: никаких ЧП, периметр на замке. Я про себя хмыкнул — этому церберу можно было доверять, как себе самому, служба у него была поставлена так, что комар носа не подточит.
Когда я, отряхиваясь от дорожной пыли, вошел в дом, из полутемных сеней беззвучно вынырнула Любава. Эта девка, которую мне Брюс приставил «по хозяйству», так и оставалась для меня какой-то загадкой. Тихая, как мышь, незаметная, порхала по дому, как тень, умудряясь поддерживать в моей холостяцкой берлоге какой-никакой порядок и уют, и при этом ни разу не сунулась с дурацкими вопросами или пустыми разговорами.
Сейчас она молча сняла с меня тяжелый дорожный кафтан, помогла стянуть сапоги. Двигалась она привычно, с какой-то неуловимой ловкостью, и от ее движений веяло чем-то успокаивающим. Я невольно поймал себя на мысли, что ее молчаливое присутствие стало уже частью моей жизни в Игнатовском.
Пока я, кряхтя и отфыркиваясь, умывался ледяной водой из медного таза, который она тут же подсунула, Любава уже вовсю шуршала на кухне. Не успел я толком обтереться, как на столе в моей небольшой столовой, которая по совместительству была и кабинетом, уже дымилась миска наваристых щей, лежал добрый ломоть черного хлеба да стоял кувшин с холодным, аж зубы сводило, ядреным квасом. Еда — проще не придумаешь, но после долгой дороги и питерской суеты она мне казалась вкуснее любых заморских яств.
Я ел на автомате, почти не разбирая вкуса, голова была забита совершенно другим. Фейерверки, иллюминации, соли стронция, схемы ракет, расчеты зарядов… Я машинально макал хлеб в щи, запивал все это дело квасом, а сам уже прикидывал, где в Игнатовском можно будет безопасно проводить эти пиротехнические эксперименты. Подальше от пороховых цехов — это и ежу понятно. Подальше от жилых домов — тоже обязательно, чтобы не перепугать местных до икоты. Нужно было найти какую-нибудь просторную поляну в лесу, на отшибе, желательно с подветренной стороны, чтобы дым и вонь от горящих составов не тянуло на усадьбу. И, конечно, оцепить это место так, чтобы ни одна живая душа, кроме меня, Федьки и Гришки, туда и носа сунуть не могла. Охрана, охрана и еще раз охрана. После недавнего нападения наемников я стал настоящим параноиком в вопросах безопасности, и это, пожалуй, было единственно верной реакцией в моих-то обстоятельствах.
Любава тем временем так же бесшумно убрала со стола грязную посуду, подлила мне квасу.