— Спасибо, Любава, — буркнул я, поднимаясь из-за стола. — Все было очень вкусно. Иди, отдыхай.
Она лишь чуть заметно кивнула и так же тихонько выскользнула за дверь. А я снова засел за свои расчеты. Нужно было составить подробный список необходимых химикатов для Брюса, причем так, чтобы не слишком «светить» свои секреты. Придется зашифровать некоторые названия, использовать какие-нибудь алхимические словечки, чтобы, если список попадет не в те руки, никто и не понял, о чем речь. Потом — чертежи ракет, «бенгальских огней», «фонтанов». Нужно было продумать конструкцию запалов, систему крепления пиротехнических фитилей на щитах для «огненных картин». Работы — непочатый край, а времени — в обрез. Новый год неумолимо приближался.
До самых петухов я ковырялся в своих бумагах. Голова трещала от цифр, формул и чертежей. Я уже не помню многое из химии, поэтому было тяжко. Список химикатов для Брюса рос и пух, как на дрожжах — чем глубже я закапывался в эти пиротехнические дебри, тем больше всякой экзотической дряни мне требовалось, чтобы забабахать по-настоящему крышесносное зрелище. Усталость валила с ног, глаза слипались.
Наконец, когда огарок свечи в подсвечнике совсем уж догорел, а за окном начало сереть, я решил, что на сегодня хорош. Отдал последние указания Орлову, который, несмотря на глухую ночь, был на посту. Приказал ему с утра пораньше присмотреть подходящую полянку — подальше от жилья и пороховых цехов, да еще и охрану по всему периметру усадьбы усилить, особенно вокруг моих «секретных» объектов. Мало ли что.
Выжатый как лимон, я поплелся в свою комнату, мечтая завалиться спать хотя бы на пару часов. Только-только успел расстегнуть ворот рубахи, как тишину ночи разорвал такой грохот, что стены барского дома затряслись, а стекла в окнах задребезжали, готовые вот-вот посыпаться. Невероятно мощный взрыв, от которого уши заложило, заставил меня подскочить на месте. Сердце бешено заколотилось в груди.
Первая мысль — налет! Опять эти головорезы, или кто похлеще нарисовался? Но звук взрыва был другой, не похожий на ружейный залп или разрыв гранаты. Это было что-то другое.
Я рванул к окну, одним махом сдергивая тяжелую штору. То, что я увидел, заставило замереть. В той стороне, где мы с таким трудом и такими предосторожностями отгрохали новый корпус для производства бездымного пороха, где только-только наладили эту чертову нитрацию и стабилизацию, полыхало гигантское пламя. Языки огня жадно лизали деревянные стены, взлетая высоко в ночное небо и окрашивая все вокруг в зловещий, багровый цвет. Густой черный дым, клубясь и переваливаясь, валил столбом, застилая звезды. Картина была — чистый апокалипсис.
Мое самое секретное и важное детище на моих глазах, превращалось в труху и пепел. Все мои труды летели коту под хвост.
Усадьба проснулась, охваченная ужасом.
Глава 10
Вонища и едкий дым всё никак не рассеиваются над Игнатовским. Запах въелся в одёжу, в волосы, казалось, в самую кожу въелся, и ничем его было не вывести. Я стоял на краю здоровенной чёрной проплешины Ещё недавно тут красовался наш новенький пороховой цех — моя гордость. Теперь на этом месте торчали обугленные брёвна, криво топырились оплавленные железяки от моих хитроумных приблуд, ветер гонял по земле серый пепел вперемешку с ошмётками недогоревшей целлюлозы. Картинка похлеще любого Страшного суда. Руки сами в кулаки сжимались, а в груди ворочался холодный ком — эдакая смесь опустошения, горькой досады и бессильной ярости. Всё коту под хвост! Все расчёты, бессонные ночи, рискованные эксперименты, куча перелопаченных материалов — всё это к чертям собачьим взлетело на воздух из-за…
И из-за чего⁈
Рядом, понуро шмыгая носами, топтались два главных виновника этого «торжества» — Федька и Гришка. Мои верные помощнички, первые ученики, на которых я такие надежды возлагал! Сейчас они больше походили на двух побитых щенков, все в саже, глаза красные. Федька только и делал, что всхлипывал, утирая грязным кулачищем очередную слезу, а Гришка мрачно ковырял носком сапога головешки. Тошно на них было смотреть. И жалко до одури. Сами-то чуть на тот свет не улетели — Орлов со своими ребятами их считай из самого пекла вытащил, полуживых, наглотавшихся дыма, оглушённых.
— Ну что, орлы, — буркнул я, — выкладывайте еще раз. Всё как есть. Как на духу.
Они переглянулись. Федька не выдержал первый, опять завыл в голос, да так, что вороньё на ближайшей обгорелой берёзе и то шарахнулось.