Брюс побарабанил пальцами по столу, прикидывая мой план. Затея, конечно, авантюрная. Дезинформация — это тоже оружие.
— А как мы этот слушок запускать станем?
— А вот тут, Яков Вилимович, нам и пригодятся придворные круги, — я многозначительно на него посмотрел. — Если нужные сведения «случайно» уронить в присутствии подозреваемых, да еще и сдобрить ее пикантными подробностями, то они, как круги по воде, разнесутся по всему двору, а оттуда и за бугор утечет. Главное — чтобы выглядело все это, как обычные бабские сплетни.
Брюс хмыкнул. План ему явно пришелся по душе. Решили, что сам Брюс, как человек, вхожий к Государю и в курсе всех «секретных» дел, как бы невзначай ляпнет пару слов о «неудачах» Смирнова с порохом и о «невероятной находке» в Лапландии в присутствии какой-нибудь из особо болтливых придворных дам. А там уж сарафанное радио сделает свое дело.
И действительно, информация пошла гулять на удивление шустро. Уже через пару недель Брюс с довольной физиономией сообщил мне, что его «языки» в Стокгольме доносят о небывалой шумихе вокруг «лапландского изумруда» и о том, что шведская разведка с ног сбилась, пытаясь разузнать подробности. А про мои «неудачные» опыты с порохом там, похоже, и вовсе забыли, решив, что русские в очередной раз пытались прыгнуть выше головы. Что ж, пусть пока радуются.
Тем временем, моя Инженерная Канцелярия потихоньку начинала оправдывать свое название как кузница кадров. После того, как я уломал Государя (не без помощи Брюса, конечно) готовить своих, доморощенных спецов, ко мне тянулись кандидаты в «академики». Народ был самый разный.
Государь, когда Брюс доложил ему о моих «академических» затеях, сначала, как водится, хмыкнул. Он знал, что без своих, русских, инженеров и мастеров нам из этой вековой задницы не выбраться, что одними заморскими спецами, какими бы они крутыми ни были, всех дыр не заткнешь.
Так, в суете и заботах, подходил к концу ноябрь. В Игнатовском потихоньку отстраивался новый пороховой цех, теперь уже с учетом всех моих «противопожарных» заморочек. В Питере мои первые «академики» грызли гранит науки, а шведская разведка, если верить Брюсу, сбивалась с ног в поисках мифического «лапландского изумруда». План дезинформации начинал работать.
Декабрь подкрался, притащив с собой первые настоящие морозы, от которых Нева стала. В Игнатовском работа кипела, аж пар валил: солдаты Орлова, под моим неусыпным приглядом да руководством Федьки с Гришкой, клали стены нового порохового цеха. Камень и кирпич, которые правдами и неправдами достал Брюс, шли в дело, и я тешил себя надеждой, что к Новому году хотя бы основные корпуса будут подведены под крышу. Мои «академики» в Питере тоже даром времени не теряли: грызли гранит науки, вникая в арифметику, геометрию и черчение, и уже начинали помаленьку соображать в хитростях механики. Но главной моей головной болью в эти дни стала подготовка к этому самому «невиданному фейерверку».
Накатать список нужных химикатов для Брюса оказалось задачкой похлеще, чем я думал. Одно дело — прикинуть какие соли металлов дадут нужные цвета, и совсем другое — изложить это так, чтобы поняли аптекари или, что еще хуже, контрабандисты, через которых Якову Вилимовичу и предстояло большую часть этого добра тащить. Война со Швецией здорово подгадила с легальными поставками из Европы, а многие из нужных мне реактивов в России либо вообще не делали, либо они были такого качества, что для тонких пиротехнических опытов годились, как корове седло.
Я сидел ночами, стараясь зашифровать названия так, чтобы не слишком светить конечную цель. Вместо прямого «сульфат стронция» для красного огня, писал что-то вроде «целестинова земля, огненный цвет дающая» или «камень красный, из земель саксонских». Для зеленого, вместо солей бария, — «шпат тяжелый, травяной оттенок горящий». С медным купоросом было проще, его и так все знали, но я просил «особо чистый, без примесей железистых». Селитру калиевую — «индийскую, дважды очищенную». Серу — «вулканическую, желтую, как солнце». Ну и всякие горючие прибамбасы: канифоль, крахмал, сахарная пудра, порошки некоторых металлов (магний и алюминий, конечно, были из области фантастики, но вот цинковую пыль или железные опилки, которые давали красивые искры, можно было попробовать нарыть). Список получился — мама не горюй, на несколько листов убористого почерка, с примечаниями, где что искать и на что глядеть при покупке.