— Яков Вилимович, есть идея, — выпалил я, едва мы остались вдвоем. — Мне надо немедленно повидаться с отцом Изабеллы де ла Серда.
Брюс смерил меня долгим, пронзительным взглядом. Он сразу догадался о чем пойдет речь. И я рад, чо мы без слов поняли друг друга. Мне нужно было получить его одобрямс.
— Я так и думал, что разговор с его дочкой наведет вас на эти мысли, — без малейшего удивления сказал он. — Что ж, идея толковая. Но имейте в виду, капитан — человек гордый и на весь свет обиженный. Уломать его помочь будет непросто.
— Я попробую, — сказал я.
Получив от Брюса адрес и негласное добро, я свалил из дворца. Поздним вечером, уже переодевшись из парадного мундира в простой темный кафтан, я стоял у скромного деревянного дома на одной из тихих питерских улочек. Здесь, вдали от дворцовой суеты, разместилось испанское посольство.
Дверь мне открыл старый седой слуга и смерил меня недоверчивым взглядом с головы до ног.
— Барон Смирнов к капитану де ла Серда. По делу срочному и тайному.
Меня провели в небольшую комнату. Вскоре появился и сам капитан. Высокий, худой старик с седой бородой и такой выправкой, которую не сломили ни годы, ни опала. Его глаза смотрели устало и колюче, как у загнанного в угол волка. Он даже не предложил мне сесть.
— Чем обязан визитом столь важной птицы? — голос у него был сухой, без капли радушия.
— Я пришел просить вас о помощи.
Он горько усмехнулся.
— О помощи? Меня? Старика, чье имя смешали с грязью? Вы не по адресу, барон. Мои знания и опыт оказались никому не нужны.
Я понял, что ходить вокруг да около — гиблое дело. Решил рискнуть.
— Капитан, я готовлю секретную экспедицию на Север, в Лапландию. Цель ее — государственной важности. Но на днях у нас стряслась беда. Убили одного из моих лучших офицеров, а с ним пропали все наши карты с маршрутами и целями.
На лице капитана не дрогнул ни один мускул, взгляд стал еще жестче.
— А я здесь при чем?
— У вас огромный опыт по передвижению войск в подобной местности. Враг знает наши пути. Он будет нас ждать. Идти по старым маршрутам — верная смерть. Ваша дочь сказала, у вас огромный опыт по передвижению войск по горным перевалам.
Повисла тяжелая тишина. Капитан буравил меня взглядом, будто пытался просканировать насквозь, увидеть, вру я или нет. Мне нечего было скрывать.
— Кто украл карты? — наконец спросил он.
— Точно не знаем. Но след тянется к шведам и их новым дружкам, англичанам.
Он медленно кивнул, словно мои слова лишь подтвердили то, о чем он и сам думал.
— Англичане… Эти всегда ищут, где навариться. Так было, и так будет.
Он отвернулся к стене, на которой висело старое трофейное оружие. Долго молчал. Я ждал, боясь спугнуть его решение неосторожным словом.
— Хорошо, — наконец произнес он, не оборачиваясь.
— Я помогу вам. Но не из любви к вашей России, а потому что ненавижу англичан и их продажных подпевал. Они погубили мою карьеру, они же оклеветали меня перед королем.
Он повернулся ко мне, и в его глазах горел холодный огонь.
— Однако, барон, у меня есть условия.
Я кивнул, готовый выслушать.
— Во-первых, моя дочь не должна знать о моем участии. Она и так слишком много страдала из-за моих дел. Во-вторых, я не стану сидеть в ваших канцеляриях и чертить карты для бездарных штабистов. Если хотите моего совета — везите меня с собой.
Последнее условие заставило меня задуматься. Капитан был немолод, а путь предстоял тяжелый. Но отказать ему значило потерять единственный шанс.
— Договорились, — сказал я. — Но путь будет опасный.
— Я видел больше опасностей, чем вам снилось, барон, — усмехнулся он.
Мы условились о встрече через три дня. Я ушел в ночь, обдумывая новый план. Если де ла Серда действительно сможет сделать новый маршрут, как провести отряд по неожиданным тропам, то у нас еще был шанс переиграть шведов и англичан, с учетом уже имеющегося плана по ложной цели в лице Орлова.
Глава 4
Каляску мотало по дороге так, что, казалось, все внутренности вот-вот поменяются местами. Путь от Питера до моего Игнатовского — сплошные ямы да ухабы. За окном тянулась унылая хмарь, рассвет лениво пытался продраться сквозь свинцовые тучи, но получалось у него так себе. В нос бил въедливый запах сырой кожи и конского пота — стандартный ароматизатор для путешествий в этом веке. Я поплотнее запахнул дорожный плащ, хотя знобило меня не столько от промозглой рани, сколько изнутри. В голове до сих пор гудело от столичных событий, и нужно было срочно разложить все по полочкам, пока весь этот питерский бедлам окончательно не выветрился.