Финальная сцена разыгралась в темном, уединенном сарае в дальнем углу Адмиралтейства. Мы были готовы к испытаниям. Когда я развел огонь под котлом, давление на манометре нашей же кустарной работы поползло вверх — гораздо быстрее, чем в старых моделях.
— Держит! — выдохнул Нартов, не отрывая взгляда от дрожащей стрелки. — Петр Алексеич, он держит!
Медленно, боясь дышать, я открыл подачу пара.
Машина ожила. Она ревела и дрожала, закрепленная на станине, пытаясь вырваться из стальных оков. Маховик раскручивался все быстрее, превращаясь в размытый диск. Я плавно затянул тормоз. Деревянная колодка задымилась, запахло паленым. Показания примитивного динамометра, прикрепленного к тормозной ленте, поползли вправо и замерли на отметке, от которой у меня перехватило дыхание. Тяга, которую развивал этот компактный агрегат, почти вдвое превосходила мощь нашего старого, громоздкого «Титана».
В этот момент дверь сарая со скрипом распахнулась. На пороге, освещенный тусклым светом ночного фонаря, стоял царевич Алексей. Его, видимо, привело сюда любопытство или он просто искал меня, чтобы задать очередной вопрос по своему участку. Он замер. Алексей увидел ревущий, сотрясающийся механизм, окутанный клубами пара, пышущий жаром и первобытной мощью.
— Что… что это такое, барон? — чуть не заикаясь, спросил он, не решаясь войти.
Я перекрыл пар. Механизм, тяжело вздохнув, затих. В наступившей тишине был слышен лишь свист остаточного давления. Я устало вытер со лба пот.
— Это, ваше высочество, — ответил я, чувствуя, как по всему телу разливается пьянящее тепло победы, — сердце для машины, которая потащит наши пушки. И нам нужно будет сделать для него тело.
Глава 5
В воздухе мастерской еще не успел осесть дым от сальных свечей, однако рокот ревущего механизма, вибрировал до сих пор. Осунувшийся, но с горящими глазами, Андрей Нартов уже что-то прикидывал на листе бумаги, бормоча под нос расчеты. Я же наблюдал за третьим участником нашего тайного действа. Прислонившись к стене, царевич Алексей смотрел на остывающий прототип. Маска скучающего безразличия треснула и под ней проступило чистое, детское изумление.
Что же изменилось? В голове на полной скорости прокручивались записи наших предыдущих бесед: его отторжение, глухая ненависть ко всему, что связано с отцом и его «немецкими хитростями». Раньше для него любая машина была «бесовской», символом насилия над старым, богоугодным укладом. Однако сейчас в этой схеме явно перегорел какой-то предохранитель.
Кажется, до меня дошло. Он не механизм увидел.
Это всего лишь предположение, но… Всю жизнь бывший лишь объектом воли своего отца, он впервые столкнулся с властью иного рода — властью разума над косной материей. Слово власть у него всегда ассоциировалась с отцом, а тут — иное. Алексей увидел, как человек силой своего ума, а не кнута и дыбы, заставил мертвое железо ожить. Для него это было не «бесовщиной», а альтернативой отцовской тирании. Возможность влиять на мир не через приказ и насилие, а через знание и созидание. Откровение, которое ломало его привычную картину мира.
Когда мы остались одни, он подошел ко мне.
— Барон… — запнувшись, он продолжил, глядя, а на машину. — Отец… он всегда строит. Корабли, крепости, города… Он ломает людей, ломает страну, чтобы строить. Я всегда это… ненавидел. А сейчас… ты из ничего, из кусков железа, создал… силу. Я хочу понять как ты заставил ее появиться.
Вот оно. Ключ. Его интерес был в самом акте творения. Нужно оседлать волну и перенаправить его интерес так, чтобы не потерять его задор.
— Ваше высочество, — ответил я, стараясь не упустить ценнейший момент. — Сила бесполезна, если она заперта в этой мастерской. Прямо сейчас от другой, куда более простой вещи — от обычных телег — зависит исход битвы за Азов. Первая партия из ста комплектов готова и мертвым грузом лежит на складах Адмиралтейства.
Подведя его к столу, я разложил перед ним донесения.
— Здесь хаос. Приказчики ленивые, мастера не все толковые, поставщики срывают сроки. Твой отец всегда готов рубить головы, что, тем не менее, проблему не решит. Нужен хозяин, а не палач. Нужен тот, кто придет и заставит этот механизм работать.
— Ты хочешь, чтобы я… — начал он, и в его голосе прозвучало недоверие.
— Я хочу, чтобы ты доказал своему отцу и самому себе, что тоже способен создавать порядок из хаоса. Строить процесс, именно это важно Государю. Тебе дается власть и полномочия. У тебя есть время, чтобы первая сотня «Степных таранов» была полностью укомплектована, проверена и готова к отправке на юг. Тебе подчиняются и мастера, и приказчики, и интенданты. Доверши порученное тебе дело и получишь власть сына, которого ценит отец. Ты видел что можно и металлом управлять, и паром. Поверь, и интересом отца можно управлять, покажи ему себя.