План был в духе самого Петра Великого — дерзким. Но, как мне кажется, абсолютно бесполезным.
— Этот план не сработает, Яков Вилимович, — спокойно ответил я. — Вы пытаетесь одним ударом решить все проблемы. — Я вновь подошел к карте. — Вы уничтожите Булавина, я не спорю. Но это не остановит болезнь, а лишь разгонит заразу по всему телу. На его место тут же встанут двое других, еще более яростных. На место каждого повешенного атамана придут трое, жаждущих мести. Это восстание держится не на одном человеке — оно держится на общей ненависти. Война не закончится, превратится в бесконечную охоту в бескрайней степи.
Брюс нахмурился.
— Ты говоришь как проповедник, генерал, а не как государственный муж! — нахмурился Брюс. — Твое доброе отношение к бунтовщикам граничит с государственной изменой! Пока мы тут разговариваем, они режут наших солдат! Возможно, долгое пребывание на юге смягчило твой характер. Здесь уважают только силу!
Он ударил, целясь в мою лояльность.
— Силу уважают тогда, когда она приложена к верной точке, Яков Вилимович. А удар по атаманам — это удар по воде. Если уж мы говорим о силе…
— Хорошо. Тогда — совсем крайность, — перебил он, доводя идею до логического предела. — Мы ударим по их корням. Выберем пять-шесть самых мятежных станиц. Окружим. И сотрем с лица земли. Всех. Выжечь дотла, а на пепелище посыпать солью. Устроить такой урок, чтобы при одном упоминании царского имени у них кровь в жилах стыла. Вот это — сила.
Передо мной стоял безжалостный государственник.
— И этот план приведет нас к поражению, — так же спокойно возразил я. — Вы получите партизанскую войну, я бы даже сказал — народную войну. Каждый казак, чью семью вырежут ваши каратели, станет фанатиком. Вы превратите весь Дон во враждебную территорию на сто лет вперед. Да, вы запугаете их на год, на два. Но ненависть, которую мы посеем, даст такие всходы, что наши внуки будут проклинать нас за эту «победу».
Брюс еще сильнее нахмурился.
— Опять проповеди! — вздохнул он. — Тогда что? Блокада! Перекрыть все дороги. Ни пороха, ни свинца, ни хлеба. Заставить их голодать. Пусть их хваленая вольница пожирает сама себя!
— Ваша мысль о блокаде верна, — согласился я, чтобы тут же нанести ответный удар. — Это правильный инструмент. Но у нас нет времени. Это все равно что лечить больного медленным ядом, когда ему требуется немедленная операция. Блокада даст эффект через полгода, а за это время Булавин, чтобы прокормить свою армию, пойдет огнем и мечом по соседним губерниям. Ущерб будет чудовищным. И главное — голодать будет голытьба. Это лишь усилит их ярость.
Я отверг все три его плана. Все традиционные методы были исчерпаны.
Брюс замер посреди кабинета. Его арсенал государственных решений был пуст. Медленно, словно неся на плечах неподъемный груз, он подошел к столу, налил вина и осушил бокал одним глотком. Затем посмотрел на меня. Из его взгляда ушли гнев и раздражение, оставив лишь тяжелую усталость и тень уважения.
— Хорошо, генерал, — глухо произнес он. — Я думаю, что у тебя есть свой план. — Он поставил бокал на стол и скосил глаза на меня. — Даю слово, если он будет не лучше предложенного мной, то я немедленно отправлю Государю донесение о том, что генерал-майор Смирнов, потрясенный прутским походом, не способен принимать взвешенные решения. Давай, убеди меня.
Ультиматум Брюса требовал немедленного ответа. Я не спешил. Подойдя к столу, я налил себе воды из графина и сделал несколько медленных глотков, собираясь с мыслями. Вся моя предыдущая критика была расчисткой площадки от обломков старых стратегий. Теперь пришло время строить.
— Вы правы, Яков Вилимович, — начал я, возвращаясь к карте. — Все предложенные пути ведут в пропасть, потому что мы пытаемся решить проблему старыми методами. Пытаемся рубить, когда нужно считать; жечь, когда нужно строить; душить, когда нужно покупать. Мой план бьет по причине.
Брюс подался вперед.
— Мой план состоит из трех частей, работающих одновременно, как шестерни в одном механизме. Цель — сделать восстание бессмысленным. Лишить его почвы, цели и средств.
Я взял грифель.
— Часть первая: Военная. Удар по мифу. Вы предлагали обезглавить восстание. Я предлагаю то же самое, но наша цель — их вера в собственную неуязвимость. Они сильны, пока они в своей степи, где каждая балка им знакома. Мы должны нанести им одно, но сокрушительное поражение там, где они считают себя хозяевами. Нам не нужен тотальный разгром, требующий десятков тысяч солдат. Нам нужно «чудо». Оглушительный, непостижимый для них успех, который покажет тщетность борьбы не с нашими полками, а с самой Империей, с новой технологической реальностью. Пусть они увидят, что степь их больше не защищает. Это будет психологический удар, после которого их боевой дух не оправится.