И кухня неплохая, и зрелище в нём экзотическое, хотя думаю что окрестности дна вокруг ресторана «облагородили» – больше походило на ухоженный сад, чем на настоящую придонную жизнь. Хотя красиво, конечно.
В общем, я собирал информацию и наблюдал за техническими решениями: место-то не просто популярное, но и с технически-бытовой точки зрения вполне интересное.
Позиционирующее себя как этакий сверхтехнологичный и элитный комплекс досуга и отдыха. Насчёт «сверхтехнологий» Грёзы себе, конечно, льстили. Но масса бытовых моментов в комплексе были небезынтересны и стоили того, чтобы их запомнить и, возможно, реализовать.
Роскошь-не роскошь, но некоторые вещи не приходили в голову ни мне, ни Гаражным – какие-то мы приземлённые и не впадающие в грёзы, так что глупо не поучиться у профессионалов.
А так – рестораны, игровые комнаты, некоторые аттракционы, вроде аэродинамической трубы, тянущейся с самого верха, самой высокой башни Тысячи Грёз. Выполняющей роль как аттракциона, так и довольно своеобразного лифта. Я вот в неё раза три сиганул – действительно неплохое развлечение. Больше трёх раз тратить на это время не было уже никакого желания, но три раза – вполне приятно.
Так и бродил по всяким достопримечательностям комплекса, в некоторой степени недоумевая: внимания, недоброго и направленного, в мой адрес не было. Впрочем, даже если я со своей паранойей ошибался, это ничего не меняло. А в шесть вечера я занял место в концертном зале, как и сотни других посетителей.
Сам зал выглядел с явной претензией на Императорскую Оперу: красный бархат, золотая лепнина, хрустальная канитель люстр. Но, что интересно, это была не статичная обстановка и интерьер. Концертный зал был этаким «трансформером», имеющим несколько типовых «интерьерных обличий», под конкретный тип выступлений, ну и несколько незаконченных, динамически изменяемых.
Последние, очевидно, работники Грёз моделировали под конкретные задачи и выступления. И текущий, «оперный» интерьер был явно одним из «временных»: всё же концертный зал был явно не оперным. И некоторые интерьерные решения, из компенсирующих не вполне подходящую для оперы акустику материалов, однозначно указывали на временность обстановки.
И вот, наконец, началась опера. Оказавшаяся переработкой, причём как по мне – довольно дурацкой. Ну в смысле, арии – неплохи. А у Касторского – так и вовсе замечательные, меня даже несколько пробрало, в хорошем смысле слова.
Но вот балет с эротическими, если не сказать, порнографическими элементами…Зачем? Раскрытие истории Клитемнестры и её любовника? Так бред же…Я вообще не уверен, что именно «любовная линия» не приплетена сказителями ради красного словца. Причин прибить Агамемнона у его супруги было БОЛЕЕ чем много, одной принесённой в жертвы богам дочери хватает.
Про Эгисфа, отца и братьев которого убил Агамемнон, говорить смешно. То есть: у этой парочки причины прикончить царя были вполне объективные и весомые, приплетать то, что они внезапно стали любовниками – лишнее, а тем более глупо раскрывать этот совершенно не влияющий на сюжет сомнительный момент порнографическом балете.
Впрочем, не все зрители разделяли моё единственное правильное мнение – сидящий рядом аристократ в возрасте, по-моему, из Готской Империи, больше наслаждался танцевальными потрахушками, рассчитывая воплотить часть навеянных ими фантазий после представления.
Впрочем, вкус у всех свой. Лично я наслаждался переливами баса, перетекающего в баритон, Касторского. Действительно хорошо поёт! Жаль, что это представление не будет закончено…
Хотя моя любительская постановка выйдет вполне уместной. Ну, на мой взгляд, а на взгляды остальных в данном, конкретном случае, мне всё равно.
И вот, на знаменитом «Случилось страшное…», пропетом рокочущим басом, концертный зал погрузился во тьму. А мелодичное, как бы продолжающее арию, пение Касторского «…когда же будет свет?!» превратило оборвавшуюся трагедию в комедию с этаким бытовым оттенком.
Зрители стали кричать и волноваться, какие-то распорядители завывали «спокойствие, уважаемые, скоро всё исправим!», что, естественно, только добавляло беспокойства. А мой сосед, в сердцах, по-готски пробормотал, что уже минуту никто ничего не исправляет, и этак он не досмотрит представление.
– Ноги моей в этом вертепе не будет! И соседям расскажу, что эти Имперские мошенники устроили ярмарочный балаган! – бурчал гот себе под нос.