Простейший вариант — скормить каких-нибудь идиотов крысам, согнав перед этим побольше народу, для того чтобы они впечатлились… Но не лучший. Совсем не лучший, много негативных последствий всплывёт, хотя цель «запугать до мокрых штанов» выйдет на заглядение.
— А если устроить приём? — произнесла Рината, когда мы общались как раз на тему «показательной акции».
— А неплохая идея, — неожиданно кивнул Фёдор.
Я переглянулся с Глорией, которая удивлённо пожала плечами. Переглянулся с Кирпичом, который превращал у виска пальцем, после чего вежливо (потому что указательным) потыкал в Федьку и Ринату и озвучил:
— Заработались. Надо звать Эскулапа.
— Э-э-э… — захлопала ресничками Рината.
— Не надо Эскулапа! — отрезал Федька.
— Как меня ему на растерзание отдавать, так ты — орёл, — хмыкнул я. — Так, поясните что вы имеете в виду, а то пока всё выглядит так, что вам и вправду не помешает доктор. Или эвтаназия, чтобы не мучились.
Дальнейший разговор показал, что, во-первых, эти двое не настолько спелись, и имели в виду несколько различные вещи. Впрочем, тут некоторая неотёсанность Ринаты в реалиях Нижнего сказывается: всё-таки, вращаясь в Гараже, она невольно проецирует его на Нижний, что не вполне корректно. И «приём» — совсем не то слово, которое стоит употреблять.
А вот Федька предложил более толковый вариант: устроить некое гульбище (а не бал, прости меня логика, в помещении корпорации) с относительно свободным входом и для всех. Типа праздник у Гаража, гуляем. И приурочить к этому гульбищу соответствующую акцию устрашения.
— Тут два момента играют в плюс, — кивал Федька.
— Три! — подпрыгнула Рината.
— Общее одобрение празднику? — уточнил Федя.
— Оно самое.
— Согласен, три, — кивнул он. — А кроме этого, если ты выпиваешь и расслабляешься, и тут происходит показательная расправа — это запоминается гораздо лучше.
— А третий… — протянул я. — Хм, с учётом этих листовок и относительно свободного входа… Да, согласен. Это послание дойдёт до целевой аудитории. И я знаю, кто будет у нас в качестве наглядного примера.
— Кто?
— Коршун, конечно, — хмыкнул я под довольные кивки Глории. — Сами всё это начали, самим так и надо.
— Без объявления конфликта?
— Нападут они сами, — заверил я. — Да и обратятся с жалобой в Имперские службы… У нас на них столько данных, что мы их утопим.
— А почему мы не жалуемся? — уточнила Рината. — На нас же нападают вне регламента.
— А смысла нет, — ответил я. — Мы с этих нападений, в целом, имеем больше, чем имели бы в случае разбирательств комиссии. Они обычно накладывают денежные и имущественные штрафы, ощутимые, но не запредельные. Плюс надзор усиливают за конкретной корпорацией… Который в Нижнем, формально, и так усилен. В общем, нам смысла нет, а при жалобе на нас — есть, чем аргументировать наше нападение.
— Значит — делаем?
— Ну а почему бы и да? Траты копеечные, польза — несомненна.
— И платья нужны…
— Какие, нахер, платья на пьянке в Нижнем? — куртуазно полюбопытствовал Кирпич. — Баб-стриптизёрш пригласить надо, это да. А если вы… дамы, на себя нацепите какой-нить херни, да ещё выйдете… Нахер!
— Не справишься? — ухмыльнулась Глория.
— Трупы прятать задолбаюсь! — ухмыльнулся Кирпич.
Гаражная площадь, Нижний город, Новгород
Виолетту вытащил на празднование у Гаражных её благоверный. Действительно «верный», как в своё время убедилась женщина, ища причину найти любовника. Но причина не нашлась: пусть не блистающий умом, не всегда удачливый, хвастливый Георгий был ей верен. И похоже, действительно любил, несмотря на годы. И даже когда предлагал на днях очередную глупость, жарким шёпотом говорил:
— … выберемся из этой помойки Нижнего! И ты займёшь достойное себя место, а не тут!
Это было даже трогательно, если бы не сам «хитрый план». Такого идиотизма Виолетта не ожидала даже от домового акаша Васильевича, внутренности которого работали исключительно потому, что были в перманентном удивлении от количества этанола вокруг и в них.
Но прийти на «Гаражный праздник» было интересно. Да и за Гуней присмотреть, чтобы глупостей не натворил…
На последнем Виолетта чуть было не зарядила супругу локотком — тот уставился на недоодетую девицу, вертящуюся на бочке и теряющую гардероб. И правильно сделала, внутренне улыбнулась она, после того как тот вернулся взглядом к ней и прошептал: «Ты намного лучше!»