По нормативам я обязан эти автобусы либо утилизировать — что регламентное действие, в присутствии комиссии (что для частного лица весьма дорого, притом фиксация утилизации КАЖДОГО автобуса фиксируется отдельно). Либо обязан эти же автобусы провести через бюрократическую и техническую комиссию, которые разрешат их эксплуатацию… Строго по назначению. Для перевозки детей.
И это не учитывая то, что комиссия эта тоже весьма дорогая, подороже утилизационной.
Вот только… я их просто продам. В Африку, и на вопрос «куда дел⁈» честно отвечу. Никакого прямого запрета на это нет, а почему не продают — так даже школам, пансионам и гимназиям дешевле купить новые, чем оплачивать комиссии БУ-шных. Выхода на африканский континент для реализации подобной продукции у учебных заведений нет, ума не приложу, с чего.
Так что Хитров вместо неприятностей и трат подкинул мне прибыль. Сам, конечно, тоже на финансах на утилизацию выиграл… Ну да и чёрт с ним.
— Вот такая ситуация. А с чего ты так разволновалось-то?
— Не с чего. Дома поговорим, Марк. Я сейчас не готова, и не спрашивай, пожалуйста, — жалобно уставилась она на меня.
— Не хочешь — не говори. Но Глория, твоё психологическое состояния становится…
— Дома, Марк, я очень прошу!
— Уговорила, — пожал плечами я.
В общем, действительно, разговор, похоже, связанный с теми самыми проблемами, долгий, сложный. Лучше дома.
А с погрузкой никаких проблем не возникло, как и с дорогой… Правда, водителей, точнее, их возвращение Хитров повесил мне на шею. Но не слишком накладно, да и, возможно, кого-то получится забрать к себе: так-то работяги вполне квалифицированные, как я оценил за время пути.
Ну и нельзя отметить некоторый «прощальный аккорд» Хитрова. Вместе с автобусами прибыл какой-то относительно не старый чиновник, и с ходу, после того как поздоровался, стал обсуждать «судьбу вашей жалобы, граф Мехов».
— Это какой-такой жалобы? — захлопал глазами я, тогда как Глория с весельем в эмофоне прислушалась.
— Ну как же? За беспочвенное нападение на вас…
— Так не было никакого нападения на меня, — отмахнулся я.
— Но позвольте…
— Не позволю, — покачал я головой.
— Простите…
— Не прощу!
— Граф, на этот особняк напали!
— Угу. И я на него тоже напал.
— Но он был вашим трофеем!
— А вы это объявили по Губернии?
— Но на это нужно время…
— Вот, не объявили. А значит — не было никакого нападения «на меня». Недоразумение, не больше. И никаких жалоб от меня нет: всё закончилось к моему удовлетворению. Так Хитрову и передайте, — широко улыбнулся я.
— Господину губернатору Хитрову!
— Надолго ли? — хмыкнул я. — Впрочем, мне всё равно. Прощайте.
Автотранспортный тракт Имперского значения, Тверская Губерния
Борис посмотрел на спящих в кресле жену и детей, тяжело вздохнул и невидящим взглядом уставился в заливаемое осенним дождём чёрное окно автобуса. Перед его внутренним взором вставали события, которые привели к тому, что он и три сотни рабочих с семьями… точнее последнее время — безработных ехали в этом автобусе.
Пенза последние полгода из преуспевающего промышленного центра, заодно транзитного хаба продовольствия окрестностей стала полем боя аристократических родов. Первые месяцы всё было страшно, но продолжалось по-старому, только с тревогой по заводу и опасливым передвижением до службы.
А потом конфликт пошёл вразнос: уничтожено несколько заводов, как и Ярский, где работал Борис. И ему повезло, что это было не в его смену, как и всем работягам в автобусах. Хотя и не все они с бывшего Ярского завода.
Но на этом конфликт не прекратился и, наконец, гвардии трёх родов затеяли битву в спальном районе, повредив и даже обрушив несколько жилых многоквартирных домов. А на следующий день эти рода перестали существовать: Имперские Каратели из Столицы стёрли их с лица земли.
После этого губернатор потребовал у враждующих родов примириться. И они согласились — что и неудивительно, после подобной демонстрации мощи Империи и неотвратимом ответе за покушение на подданных. За две недели конфликты в Пензенской Губернии сошли на нет, а в Пензе происходили празднества и всеобщие гуляния. Тоже не без инцидентов — то пьяный аристократ что-то учудит Даром, то ухари попробуют нажиться на окружающих.
Но в общем, было понятно: конфликт закончен, начинается мирная жизнь, по-старому… Но не для всех. Рабочие нескольких разрушенных до основания заводов оказались никому не нужны. Более того, жильё в городе было для них недостижимой роскошью, так что все обитали с семьями в доходных домах, квартиры которых им передавали по службе.