Рабочие и работницы, а также их сыновья и дочери, в массовом масштабе проходили через рабфаки и сильно сокращенные курсы подготовки или сразу, без специального обучения, назначались инженерами. Председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), а впоследствии нарком тяжелой промышленности Григорий Константинович Орджоникидзе (1886-1937) следующим образом обосновывал необходимость такой политики: «Когда перед нами стоит задача хозяйственного строительства, вполне естественно возникает вопрос, какие культурные и технические силы будут руководить этим преобразованием. Вы, подрастающее поколение красных специалистов, должны превратить нашу страну в социалистическую»{12}.
В данной работе предметом тщательного исследования служит «инженер нового типа» — его становление, его карьера, его частная жизнь и конфликты с государством. Рассматривается вопрос о том, как его пропагандировали и характеризовали в средствах массовой информации, как партия и государство пытались его воспитывать и как он сам воспринимал себя в качестве советского инженера. Откуда появились эти мужчины и женщины, какие ступени проходили они, совершая путь наверх, и как позиционировали себя в социалистическом государстве 1930-х годов? Какое представление о себе у них формировалось, как они вели себя по отношению к партии и правительству, каковы были их цели, желания и мечты?
Многочисленные работы о технической и хозяйственной элите Советского Союза{13}, а также о гибели старой технической интеллигенции и создании новой, коммунистической, рабочего происхождения, появились прежде всего в 1960-1970-е гг.{14} При этом следует особо отметить исследование Шейлы Фицпатрик, посвященное социальной мобильности. Фицпатрик впервые выдвинула тезис, что Сталин ставил своей задачей прежде всего не уничтожение старой, а создание новой, коммунистической элиты. Партийное руководство в 1928-1931 гг. заложило важнейшую кадровую основу для Советского Союза и с помощью многочисленных привилегий привязало этих людей к себе{15}. Возникла новая, многофункциональная элита{16}, которая поначалу руководила экономикой, а затем до 1985 г. в значительной степени служила источником рекрутирования в партийно-государственный аппарат{17}.
В данной работе будет показано, что речь шла не только об образовании слоя функционального руководства, но и о проекте «нового человека», о формировании поколения со специфическими нормами и ценностями, системой восприятия и принципами деятельности. Социальная история и история социальной структуры позволили сделать много важных выводов о состоянии советского общества и условиях его существования. Но способы, основанные на количественной оценке и объективации, вели к пренебрежению важнейшей культурной составляющей явлений, а также субъективным советским опытом, свойственным отдельным группам лиц{18}. Наверстать это упущение, рассмотреть историю Советского Союза с помощью нового объектива с новым фокусным расстоянием и подрегулировать «аппаратуру» вопросов, чтобы скорректировать представление о ситуации 1930-х гг., означает приступить к созданию новой культурной истории. Ранее было установлено, что Политбюро в 1928 г. инициировало кампанию травли и волну террора против «старых», сформировавшихся при царе инженеров и в то же время начало массовое обучение молодых, придерживавшихся коммунистических убеждений рабочих и работниц инженерным профессиям, что в июне 1931 г. старых специалистов реабилитировали и всем инженерам в целом предоставили особые привилегии, что начало стахановского движения в сентябре 1935 г. означало новую радикализацию и воскрешение враждебности по отношению к инженерам, прямо вылившуюся в террор 1937-1938 гг. Но при этом почти полностью игнорировался аспект официальных ценностей, лейтмотивов и приоритетов. Здесь, во-первых, практикуется культурно-исторический подход в том смысле, что весь круг советских ценностей и норм 1930-х гг., которые представлены в политических речах, газетных и журнальных статьях, литературных произведениях и фильмах, посвященных инженерам, рассматривается с самым серьезным вниманием и (реконструируется в качестве решающего фактора формирования нового инженера. Во-вторых, культурная история понимается как субъективация. Историю новой технической интеллигенции следует рассказать с позиции ее действующих лиц{19}. На передний план из-за социально-исторической статистики и дат снова должен выступить отдельный человек; на «скелет» нужно нарастить «мясо»{20}. Рудольф Фирхаус сформировал для этой сферы исследований понятие «жизненный мир»{21}. Исследовать мир инженеров — значит взглянуть на 1930-е гг. глазами этих современников избранной нами эпохи, попросить их рассказать о том, какой представлялась им окружающая обстановка, что их воодушевляло и из-за чего они страдали, какие их волновали надежды и страхи, чем они гордились и что презирали, чему придавали большое значение, а что считали несущественным, что хорошо сохраняли в памяти, а что «вытесняли» из нее. Их коллективный набор норм и ценностей, мировоззрение и жизненная философия, традиции и ритуалы, нравы и обычаи, поведенческие стереотипы и повседневные практики и понимаются нами как особая культура{22}. В центре данного исследования — «система коллективных смысловых конструкций», с помощью которых советские инженеры 1930-х гг. определяли явления современной им действительности, тот «комплекс общих представлений», благодаря которому они различали «важное и неважное, истинное и ложное, добро и зло, прекрасное и безобразное»{23}.