Между разгромом и уничтожением клана Годуновых и своим вступлением на престол надо выдержать паузу. Польские, французские и немецкие ландскнехты, стрелецкие соединения Басманова, кавалерия воеводы Мстиславского, разрозненные отряды новгородцев, смолян и псковичей, занявших перед тем Москву, вселят в народ уверенность в твердости новой власти. Надежда на быструю перемену утихомирит страсть в войске, распаленном горячечными ожиданиями долгожданной добычи. Поляки в ажитации делили шкуру неубитого медведя. Расчет царевича на первых порах оказался верен. Только мелкие инциденты омрачили появление разношерстной армии Самозванца в окрестностях Москвы.
Два Василия, они же два знатных и известных народу князя — Голицын и Рубец-Мосальский, засели в Кремле, вышвырнув оттуда прежних обитателей. Всех, кто был хоть как-то связан с Годуновыми, устраняли с железной последовательностью. Станислав Бучинский тщательно собирал сведения и регулярно посылал гонцов царевичу. В один из дней Голицын и Рубец-Мосальский почувствовали, что в отношении вдовствующей царицы и Федора Борисовича пора принять меры, которые исключили бы навечно их участие в общественной жизни.
Царевич не желал, чтобы родные того, кто намеревался его умертвить в нежном возрасте, подверглись подобной участи. И суть не в том, что такое пятно не смоешь.
— Убийство как аргумент в политическом споре должно исчезнуть из гражданского обихода, — не раз повторял царевич, и голос его звучал вполне искренне. — Годуновых — прочь из столицы. Дочь Малюты — на север, Федора — в Иосифо-Волоколамский монастырь, где покоится прах его дедушки — верного слуги моего отца, Ксению — в Девичий.
Голицын и Рубец-Мосальский слушали опустив глаза. По выходе из шатра первый князь, криво усмехаясь, внятно обронил:
— Станем ли возиться с Борисовыми выродками?
— Как случится, — протянул неопределенно Рубец-Мосальский, сплевывая.
Они ускакали в Москву в сопровождении Молчанова и Шерефединова. В Кремле второй князь Василий велел Молчанову:
— Приведи ко мне троих дюжих ребят. И приготовь две повозки.
Трое хмурых стрельцов были представлены незамедлительно. Один из них держал толстый моток веревки, другой опирался на увесистую дубину, а третий ничего не имел в руках. Любой предмет в них показался бы игрушечным.
— Ты кого вязать собрался? — спросил Рубец-Мосальский, отстраняясь.
— Кого прикажешь, князь!
— Мы вас, добры молодцы, не обидим. Пойдете в Борисов дом вместе с Молчановым и Шерефединовым. Они ваши начальники, — сказал Голицын. — Разведете семейку по комнатам. А ты, Михайла, оповестишь каждого об его участи. Понятно?
Стрельцы кивнули.
— По чарке в задаток — и айда! — улыбнулся Рубец-Мосальский.
Борисов разоренный дом встретил посетителей молчанием. У дверей стояла охрана. Стрельцы жгли костры и готовили на них пишу. Черный пепел разлетался по воздуху в разные стороны. Молчанова и компанию через всех и вся подозревающий заслон провел клеврет князя Голицына дьяк Богдан Сутупов. Высокого роста, с мощными плечами, резкий в движениях, он в случае чего мог оказать помощь. А князь Голицын был из тех людей, кто промашки не допускал. В ликвидации Годуновых он преследовал и собственный интерес. Власть после смерти блаженного царя Федора Иоанновича валялась под ногами. Исхитрившись, ее поднял Борис Годунов, минуя Шуйских, которые обладали неоспоримыми правами на трон. Почему бы и ему, князю Голицыну, не попробовать побороться за власть? Чай, у него оснований больше, чем у выводивших свою лживую родословную от потомка пришлых и окрещенных против воли татар. И не меньше, чем у царевича, россказням которого он совершенно не верил. Однако переход на сторону претендента приближал князя Василия к подножию опустевшего престола и предоставлял некую, правда минимальную, возможность преимуществам, которые при прежнем правлении не имели никакой цены.