Когда Патрикеев изложил Иоанну пожелания новгородцев, он лишь усмехнулся и созвал своих воевод. Разложил перед ними схему расположения вокруг города крупнейших монастырей и приказал:
— Надо, не медля, занять их. Это хорошие базы для расположения войск, для зимней осады. Главное, взять Городище. Туда отправитесь с полками ты, брат Данила, ты, Фёдор Давыдович, и ты, Иван, — обратился он к князьям Холмскому, Палицкому и Стриге-Оболенскому. — На другую сторону города, к Юрьеву монастырю и к Аркажу, пойдёшь ты, Семён, — обернулся он к Ряполовскому, — с тобой — князья Оболенские и Сабуровы Василий с Семёном, возьмёшь также с собой полки брата Андрея Меньшого и Марии Ярославны. Пусть и Елизар Гусев с тобой отправляется со своим полком. Знаю, что мороз на дворе, что холодает к вечеру, но выходить надо немедля, прямо по льду через Ильмень, пока враг не спохватился, не наладил оборону. Да и полкам тут тесно и холодно стоять.
Войска, не откладывая, в тот же вечер тронулись в указанные места. Пока новгородские послы томились, ожидая утром ответа великокняжеского, его полки в ночь с понедельника на вторник беспрепятственно заняли крупнейшие пригородные монастыри и обеспечили себе тёплое и сытное пристанище на всё время осады. А о ней Иоанн думал со всей серьёзностью. Он прекрасно понимал, что крепость новгородская хоть и стара, но весьма прочна, взять её приступом будет совсем не просто. Он хорошо помнил, что этого, при всём желании, за сотни минувших лет не смогли сделать ни шведы, ни немцы. Конечно, у него теперь более мощное и современное оружие, но он не хотел без особой нужды рисковать своим войском.
25 ноября к подъехавшим с утра пораньше в великокняжескую ставку послам вышли князья Иван Юрьевич Патрикеев и братья Тучковы-Морозовы Василий и Иван Борисовичи. В ответ на почтительные приветствия и глубокие поклоны они также слегка присогнули свои спины. Отвечать на вопросы послов важным и даже отрешённым голосом начал Патрикеев, да с таким видом, будто вовсе и не принимал от новгородцев дорогих подарков, не обещался замолвить за несчастных словечко:
— Князь великий Иоанн Васильевич всея Руси тебе, своему богомольцу владыке, посадникам и житьим людям так отвечает на ваше челобитье, — он слегка приклонил голову и сделал шаг в сторону, уступая главное место следующему боярину.
По всей видимости, Патрикеев, играя первую роль в переговорах и не желая уступать её, тем не менее не хотел брать на себя обязанность говорить и зачитывать обидные для послов речи. Вместо него заступил Василий Борисович Тучков, который, достав грамоту, начал от имени великого князя перечислять все прегрешения осаждённых:
— Ведаете сами, что вы предлагали нам, мне и сыну моему, через сановника Назария и дьяка вечевого Захарию, быть вашими государями. Мы послали бояр своих в Новгород узнать, что разумеете под сим именем. Но вы запёрлись, укоряя нас, великих князей, насильем и ложью; сверх того делали нам и многие иные досады. Мы терпели, ожидая вашего исправления; но вы более и более лукавствовали. И мы обнажили меч по слову Господню... — Тучков процитировал пространно Священное Писание и продолжил дальше от имени Иоанна: — Мы посылали к вам и говорили: уймитесь, и будем вас жаловать, но вы не захотели того и сделались нам как бы чужды. И так, возложив упование на Бога и на молитву наших предков, великих князей русских, идём наказать вас за дерзость.
Князь Василий Тучков свернул листок и, слегка откашлявшись, поглядел на брата, который тоже держал в руках листок. Это маленькое представление они подготовили заранее, обговорив, кто что скажет, и в то же время разделив необходимость говорить неприятные вещи в общем-то симпатичным и щедрым к ним людям. Иван Тучков продолжил читать новгородцам послание великого князя:
— Вы хотите свободы боярам вашим, мною осуждённым; но ведаете, что весь Новгород жаловался мне на их беззакония, грабежи, убийства. Ты сам, Лука Исаков, находился среди истцов; и ты, Григорий Киприянов от имени Никитиной улицы; и ты, владыка, и вы, посадники, были свидетелями их уличения. Я мыслил казнить преступников, но даровал им жизнь, ибо вы молили меня о том. Пристойно ли вам ныне упоминать о сих людях?
Иван Борисович тоже замолк, не спеша свернул листок, сочувственно глядя на толпу хмурых, несчастных новгородцев, которые только недавно узнали, что захвачены Городище и Юрьев монастырь, что Иоанн продолжает готовиться к осаде.
— Что же нам теперь делать? — растерянно спросил кто-то из этой толпы.
Ответил сдержанно и спокойно, как о деле решённом, князь Иван Юрьевич Патрикеев: