— Терять всегда есть чего живому человеку, — молвил он всё тем же ласковым, умиротворяющим голосом, будто мать, наставляющая шаловливого ребёнка. — Я понимаю твоё горе и стремление отомстить. Только не по-христиански это, дочь моя. — Архиепископ на всякий случай оглянулся на дверь и ещё тише продолжил: — Да и что можем мы сделать, если сила на стороне Иоанна? Он под свои знамёна в месяц всю Русь поднимает, когда ему это необходимо. Наша отчина, Псков, и та ему в рот смотрит, царём и государем величает. Да и понятно! Кто их последние годы от немцев и ливонцев обороняет? Он. А мы со своей вольностью и оружие-то скоро разучимся хорошее изготовлять.
— Покупать станем! Мы на то и купеческий город, чтобы покупать всё нужное. Зачем у нас на Торгу Немецкий да Готский дворы стоят? Я уже заказывала им оружие огнестрельное. Дорого, да привозят. Мехов и серебра у нас хватит всё оплатить. А ещё я надумала снова счастья попытать, тайное посольство к Казимиру направить. Пусть разузнают, нет ли у него силы и желания помочь нам, чем он теперь занят, имеет ли власть для принятия решений скорых, военных.
Феофил от такой откровенности даже растерялся. Она делала всё правильно, так как диктовали ей логика и обстоятельства. Но разве мог он во всеуслышание одобрить это? Да если кто об этом узнает — пропало его владычество! Будешь тогда не на сладостную Марфу любоваться, а на стены сырой кельи, если того не хуже.
— Ты не горячись, дочь моя, — заговорил владыка, всё ещё торопливо соображая, как бы сказать так, чтобы и не запретить ей действовать, и в то же время не выказать своего одобрения. — Я не могу тебе приказывать, Господь даёт нам право выбора в наших поступках. Но я думаю, что ты принесла уже достаточно жертв за новгородскую свободу...
Голос его оставался по-прежнему ласковым и доброжелательным, и умная Марфа поняла все его тайные сомнения. Она тут же успокоила гостя:
— Я понимаю, владыка, ты пастырь, твоё дело — сеять мир и добро в наших душах. Оттого я не жду твоего одобрения. Но у меня достаточно единомышленников. Мы не позволим Иоанну нас проглотить, как он сделал это с Ярославлем, Ростовом, с Пермью. Я знаю, что великим князем сильно недовольны его собственные родные братья, надо бы попытаться и их на нашу сторону привлечь. У них полки сильные, людей много, оружия. Если мы объединимся, Иоанну трудно будет нас одолеть. Ты только благослови меня на добро — это не грех, большего мне и не надо. А там видно будет, как действовать, я всегда рада прислушаться к твоему совету...
Неожиданно для самого владыки Новгородского с Торговой стороны раздался едва различимый за крепкими стенами Марфиного дома удар вечевого колокола. Услышала его и Марфа, и они одновременно с удивлением поглядели друг на друга. То был редкий случай, когда вечевой колокол бил без благословения владыки.
— Что стряслось? — спросила хозяйка у гостя.
Но тот сам недоумённо пожал плечами и начал подниматься.
— Мне с утра доложили, что на Городище прибыли государевы послы и хотят со мной встретиться. Я предложил им приехать после литургии, а сам к тебе поспешил. Надо бы мне теперь же там быть. Прощай пока, дочь моя.
Архиепископ наспех благословил хозяйку и отправился к выходу. Она проводила его до выходных дверей, в сенях её уже ожидал приказчик Яков Воробей. Он обычно ходил с прочими слугами на все вечевые сборища и докладывал Марфе обо всём, что там происходило. И теперь, услышав удары колокола, он поспешил к хозяйке за указаниями.
— Ступай, ступай, Яков, возьми с собой всех, кто теперь свободен. Чую я, что неспроста великокняжеские послы людей тревожат.
В это время со всех пяти концов Новгорода к Торгу стекался народ, в основном мужчины. Постепенно и Вечевая площадь и всё Ярославово дворище, на котором она располагалась, заполнялись, особенно тесно становилось возле вечевой башни, рядом с которой на небольшом постаменте-возвышении пока красовался один лишь степенный посадник Фома Андреевич Курятник. Он был в полной растерянности. С утра ему сообщили, что в Новгород на Ярославов двор прибыли важные московские послы, которые просят его срочно пожаловать на переговоры. Он заехал к владыке узнать, что случилось, но не застал, решил, что тот тоже уехал на встречу, и тогда, без особой спешки, соблюдая достоинство, отправился по Великому мосту через Волхов на Торговую сторону.
Послы и действительно прибыли — важнее некуда: любимый воевода Иоанна и его большой боярин князь Фёдор Давыдович Палицкий и другой боярин Иван Борисович Тучков, чей дед когда-то проживал в Новгороде. А с ними чуть не целое войско — несколько десятков верховых дружинников да слуги. Накануне они остановились в Городище под Новгородом, а нынче пожаловали и на Ярославово дворище.