пропадет”.—”И вот, когда мы найдем наши богатства, мы его казним, хватит с ним играться”.
Варавва только через два дня пришел в себя. “О, Господи, как хочется есть и пить. Но это же хорошо, значит я жив, а пищу я найду всегда. Осия, Осия, где же ты есть, вот сейчас тебя мне и не достает”. Он вышел на улицу, шел дождь. “Так, это не помеха для меня, пусть это блаженство освежает меня”. И он направился на Базарную площадь.
“Смотрите, смотрите, Варавва, неужели его не казнили?” Он же обратился ко всем знакомым: “Господа, господа нищие, подайте честному разбойнику немного провизии, ибо я всегда всем помогал”.—”Варавва, подходи и бери все, что хочешь”.—”Братья, значит вы не забыли меня?”—”Да как же такого доброго человека можно забыть”.—”Спасибо вам, друзья, и не обессудьте, но я сейчас голоден. И думаю, что это скоро пройдет”.
Вернувшись в дом Осии, он сразу же приступил к трапезе и, когда утолил чувство голода, прилег, и у него что-то зашевелилось внутри. Он задрожал, ибо мысли его давили на него. “С Базарной площади за мной все время шли четверо мужчин, к чему бы это, случайность или следят за мной? Если это случайность, то она обойдет меня стороной, ежели следят за мной, то я их обойду стороной и скроюсь от них. А ну хватит об этом, лучше я испью вина, и оно меня развеселит и успокоит”, — Варавва прилег. “Господи, Ты сотворил меня, и я, простой человек, спрашиваю Тебя: зачем, зачем Ты меня сотворил, неужели для того, чтобы я так страдал. Ведь в душе я тоже чего-то боюсь, о чем-то сожалею и чего-то хочу. Помоги мне, Боже, разобраться в этой, на мой взгляд, нелегкой жизни. Думаю, что сам строй жизни нашей сделал таковым меня. Прошу Тебя, Господи, избавь меня от всякой нечисти и от дурных людей. Ежели мы — Твои дети, то отдай нам свою колыбель, дабы мы все не мучались. Боже, посмотри, что творится вокруг, лично я, кроме крови, не вижу ничего. Кровь и насилие царят везде, и всем этим балом управляет жестокая несправедливость. Власти и священники превратились в дьяволов с рогами. Я стараюсь искоренить рога, но вырастают другие, еще более прочные. Сил моих уже нет, чтобы нечисть искоренить полностью. Думаю, что убийством не очистишь себе путь, а только усугубишь его, а ведь хочется видеть все иначе. Зачем Ты даешь власть нечестивым и злым? Ежели Ты Творец, то должен видеть все, я не имею в виду себя, ибо вокруг меня есть много других людей, которые не пожалеют ничего ради своего близкого. И главное, что грязь бесовская оседает повсюду и рушит все. У них на устах только одно: деньги и власть. Об остальных они вообще не думают. Как же я могу поклониться Тебе, видя вокруг себя все это безобразие. Господи, прошу, научи, что делать дальше? Я могу поднять народ на борьбу со злом, но это будет великая кровавая бойня, где главным лицом будет являться смерть. А хочется видеть все доброе. Господи, Всевышний, прошу еще раз, научи как быть, и я готов ради этого отдать Тебе свою жизнь и я об этом, и я об этом…”— Варавва уснул, но Господь его услышал. И он его испытает, но пока этот сильный добрый человек спал, а Бог за него все решал и вершил.
ИОРДАН. “Братья, вот вы и выслушали меня, а сейчас я жду от вас вашего решения”.—”Учитель, мы все время будем рядом с тобой и твоими учениками”—”Не боитесь ли вы наказания?”—”Нет, Иоанн, не боимся”.—”Тогда идемте все в реку”.—”Учитель, здесь много малых детей, а вода-то…”—”Не бойтесь, воду я буду согревать любовью Божьей”.
Из толпы послышался крик: “Женщины, подносите к Крестителю детей и всех больных, Иоанн всех исцелит”.— “Иоанн,— обратились погонщики каравана,— что нам делать?”—”Братья, раздевайтесь и идите ко мне, я вас умою священной водой. И клянусь, что вы после всего увидите мир другими глазами.”—”Но нас очень много”.— “Ничего, подходите по одному, ведь я не спешу”.
ГАДАРА. Местный служитель Божьего Храма был в преклонных летах. Он знал епископа Захария, знал все о нем. Тем более, о рождении его сына. Но от прихожан все скрывал, имя было его Оцемь. Он был человеком резким, ибо любил правду. Жена и дети его любили, как мужа и как отца. Он был доволен своей жизнью. И вот однажды он встретился с людьми, которые возвращались из Иерусалима с праздника Пасхи.
“Господа, — обратился он ко всем, — ну как там?”—”Оцемь, очень хорошо и спасибо за это Моисею”.—”Да-да, я знаю о нем. Люди, скажите мне, правда ли, что там, кроме Иоанна, живет мессия?”—”Оцемь, мы слышали о Нем, но не видели, но все говорят только о Нем”.—”Странно, все говорят, а вы не видели этого пророка”.—”Оцемь, власти его считают безумцем”.— “Да, но власть это не Бог, а просто нечисть какая-то”.—”И ты не боишься говорить эти слова?”— “Нет, дорогие, не боюсь, ибо для меня дороже Истина”.—”Что ж, оставайся с этой Истиной, а нам нужно работать”.
Оцемь уединился и начал говорить с самим собой: “Они о Нем слышали, значит Он есть, так как предвещали пророки. Мне сейчас непонятно, зачем тогда я существую. Может быть, я обманываю людей, но нет, приход у меня хороший, хотя не все, но любят. Как же мне быть?”
“Оцемь!”—”О, Боже, кто это со мной говорит?”— “Оцемь, не бойся Меня. Это Я тот, что когда-то говорил с Моисеем”.—”Боже, это есть Ты?”—”Слушай меня внимательно. Скоро здесь появятся Мои дети — Иоанн и Иисус. В мышлении их Я их разделил как бы на две части, хотя они есть братья и одной крови”. Оцемь побледнел. “Всевышний, извини меня, но я прошу Тебя, ответь мне, что мне делать?” — “Ничего особенного, продолжай свою службу, но проповедуй всю правду и ничего кроме нее, а когда тебя начнут преследовать, то обращайся ко Мне и Я приду к тебе на помощь”.
Оцемь быстро покинул Храм Божий и направился к себе домой. “Сара, Сара, подойди ко мне”.— “Оцемь, что случилось?”—”Все, дорогая, я сошел с ума”.—”И что нам теперь делать?—”Я не знаю, но я слышу Его”.—”Кого?”—”Бога я слышу”.—”Ты сегодня…”—”Нет-нет, Сара, но я слышал Его, и как мне быть дальше?”—”Не знаю, дорогой, не знаю”.—”Может, мне отправиться в Иерусалим?”—”Оцемь, решай ты. Если хочешь быть знаменитым, то все зависит только от твоего желания”. — “Дорогая, раз ты не против, то я иду сначала к Иоанну Крестителю”.—”Иди-иди, дорогой, только про меня не забывай, я все-таки тебе жена. Оцемь, когда тебя будут казнить за предательство, то тоже вспомни обо мне”.—”Что ты имеешь в виду, какое предательство?”—”Разве ты не понимаешь, чему мы все поклоняемся? Идолам, и только им, а ты что в голову взял?”—”Слушай, Сара, идол — что-то твердое, а человек — что-то необъяснимое”.—”Что ж, тогда ступай. Только принеси, пожалуйста, побольше денег”.—”Боже, у тебя лишь одно на уме, но я их принесу, довольствуйся ими”.
Долго добирался Оцемь до священного места. Путь его пролегал по берегу Иордана. И вот он увидел большой лагерь. “Нежели… нет, пройду я через лагерь, ведь там люди и, думаю, что они меня не обидят”. Оцемь приблизился к расположенному лагерю. К нему подошло пятеро детей: “Дядя, вы к нам пришли?”—”Дети вы мои, судя По всему, к вам я пришел”.—”Тогда идите вон к тому костру, там Господь восседает”.—”И как вашего Господа звать?” — “Иоанн”.— “Иоанн? Значит я попал по назначению”. Оцемь обрадовался, он уверенно подошел к костру, где находился Иоанн. “Мир вам”.—”Путник, мир и тебе”. — “Я не путник, я искал вас”. Иоанн внимательно посмотрел на Оцемя. “Брат, садись у костра рядом с нами, ибо я вижу, что ты очень добрый”.—”Я не знаю, что вам сказать, но меня внутри что-то тревожит, вот я и решил найти вас”. — “Как имя твое?” — “Оцемь”. — “Я же — Иоанн”. Оцемь встал на колени. “Боже, я о тебе мечтал, я мечтал о встрече с тобой, и вот это свершилось. Сам Господь…”— “Да-да, Оцемь, именно Он вел тебя сюда. Что ты нам скажешь?”—”Я не знаю как и начать”.—”Не стесняйся, здесь все свои”.—”Иоанн, я слышу некий голос, как мне быть?” Иоанн засмеялся: “Будь самим собой, а дальше твой голос — наш Бог подскажет тебе как себя вести”.—”Вам-то легко об этом говорить, а мне трудно, ибо я ничего не понимаю”.—”Оцемь, тогда отдохни, а когда привыкнешь к обстановке, тогда ты станешь нашим и полностью все поймешь”.
Оцемь обосновался в лагере Иоанна. Сначала ему было страшно, но после он привык и, видя все святое, он начал незаметно учиться и запоминать все то, о чем говорят ученики Иоанна.