То, что Урбан был человеком, с которым королева чувствовала себя свободно, было очевидно с самого начала его понтификата. Еще до его вступления на престол она попросила официального разрешения на новый брак и была вознаграждена его письменным согласием, выданными 7 ноября, на следующий день после его коронации. По словам Маттео Виллани, когда 20 ноября король Франции Иоанн прибыл в Авиньон, чтобы засвидетельствовать свое почтение новому Папе, и сразу же выдвинул своего сына Филиппа в качестве кандидата на брак с Иоанной, Урбан сначала пообещал заняться этим вопросом, "если принц будет проживать в королевстве, принесет присягу и обязуется платить церковные пошлины, и если королева, которую он будет увещевать, согласится"[262]. Однако королева самым решительным образом не согласилась. Отвечая на папское письмо от 29 ноября, в котором Урбан заметил, что отказ от предложения ее французского кузена может нанести вред ей самой и ее королевству, Иоанна заявила: "В конце концов, решение о вступлении в брак является свободным, и я не вижу причин, по которым это решение должно быть отменено за счет моей свободы… Я прошу Ваше Святейшество со всем возможным уважением простить меня за мои чрезмерные и, возможно, оскорбительные слова, но это та тема, которая побуждает меня выражать свои мысли без обиняков… Я надеюсь, что я дала ясный ответ, что мое потомство будет полностью происходить от крови моего королевского дома, независимого (и я скорее умру но не допущу другого) от других народов", — страстно заключила она[263].
На самом деле королева, из-за давления Франции, вынужденная действовать быстро, уже сделала свой выбор. 14 декабря, не дожидаясь ответа Урбана, Иоанна через посланников официально обязалась выйти замуж за Хайме (Якова) IV, короля Майорки, сына племянника королевы Санции Хайме III, который унаследовал трон Майорки после смерти брата Санции Санчо в 1324 году. Это был тот самый Хайме III, который, в борьбе с Арагонской короной потерял свое королевство и просил помощи у Папы в 1348 году, как раз в то время, когда Иоанна предстала перед Климентом VI и которому одолжила свой флот в 1348 году в благодарность за то, что он отстаивал ее интересы перед Святым престолом. Будущий Хайме IV, которому в то время было двенадцать лет, находился вместе с отцом в Авиньоне и, предположительно, Иоанна могла там с ним видеться.
Однако предоставленные неаполитанской королевой провансальские корабли, принесли ее кузену мало пользы. В 1349 году, получив армию в придачу к одолженному флоту, Хайме III вместе с сыном предпринял атаку на своих арагонских врагов на Майорке. Вторжение потерпело грандиозную неудачу. Король был убит, а его сын, Хайме IV, попал в плен и был заключен в тюрьму, где оставался "заточенным в железной клетке в течение следующих четырнадцати лет"[264]. Наконец, в 1362 году, ему удалось сбежать, и как раз вовремя, чтобы, 14 декабря, жениться на Иоанне по доверенности. Время его побега позволяет предположить, что Неаполитанский двор мог иметь к этому какое-то отношение.
Для Иоанны, по крайней мере теоретически, Хайме IV Майоркский обладал всеми качествами, которые она искала в муже. Ей не пришлось бы беспокоиться о том, что он посягнет на ее титул и будет требовать короновать его неаполитанской короной, как это произошло с Андреем и Людовиком Тарентским. Хайме уже был королем, а значит, равным по рангу своей жене. Более того, он привносил в брак свое собственное королевство (пусть пока еще занятое врагом), которое он был твердо намерен себе вернуть, чтобы не чувствовать себя нахлебником. В двадцать семь лет Хайме мог возглавить ее армию и был не настолько молод, чтобы к нему не прислушивались, и не слишком стар, чтобы воевать самому. Он мог бы держать в узде ее зятя и его брата и обеспечить безопасность границ. Он не был ее кровным родственником, но союз с Майоркой полностью соответствовал традициям Анжуйской династии, заложенным ее дедом, и придавал ее правлению историческую легитимность. Если Хайме отвоюет свое королевство с ее помощью, на что она явно рассчитывала, он станет идеальным союзником, чтобы защитить ее владения на Сицилии и оградить Неаполь от захватнических устремлений Арагонской короны. Никколо Аччаюоли, который вряд ли был политическим неофитом и был заинтересован в сохранении неаполитанской власти на Сицилии, также одобрил этот выбор.