Как раз тогда, когда Иоанна и Андрей отправились в Аверсу, кардинал Эмери, задержавшийся в Риме в безуспешных попытках уладить разногласия между семьей Колонна и их заклятыми соперниками Орсини, наконец вернулся в Авиньон. 5 сентября Папа воздал легату почести за его деятельность в Неаполе, а на следующий день начал серию продолжительных бесед с кардиналом, во время которых Эмери рассказывал о своих впечатлениях и свидетельствах очевидцев о могущественных политических силах, враждующих внутри королевства. В ходе этих бесед уже бывший легат узнал о том, что 10 июня Климент предписал Андрею короноваться и разделить власть с Иоанной, а также о последующем решении провести двойную коронацию вопреки протестам королевы.
Эмери мог быть некомпетентным, но он не был глупцом. Год, проведенный в Неаполе, научил его осознавать опасность возведения Андрея на трон, и он, очевидно, решительно донес это до Климента. Результатом этих обсуждений стало то, что Папа снова изменил свое мнение. Новая серия папских писем, датированных 20 и 21 сентября, была направлена Иоанне и Андрею. Королева вновь была признана единственной наследницей трона, согласно договора между Церковью и Карлом Анжуйским. Андрей был наказан за свое незрелое поведение. Его коронация вновь была обусловлена признанием суверенитета Иоанны и ему было категорически запрещено под страхом отлучения от Церкви вмешиваться в прерогативы своей жены после церемонии.
Пока Климент и Эмери занимались пересмотром официальной позиции Церкви по отношению к суверенитету Неаполя, Иоанна и Андрей расположились в своем замке в Аверсе. Иоанна продолжала руководить своим правительством и почти каждый день встречалась с делегациями из столицы. 15 сентября она восстановила права монастыря Санта-Кьяра и запретила проституткам Аверсы заниматься своим делом слишком близко к замку. 17 сентября королева подготовила документы, регламентирующие особые привилегии для купцов в городе Гаэта, назначила одного видного юриста на ответственную должность в Провансе и приняла делегацию аптекарей, желающих вести коммерческие дела в королевстве.
Для Андрея пребывание в Аверсе было праздником, и он воспользовался загородной обстановкой, чтобы развлечься. 18 сентября, после полуденной трапезы, будущий король провел вторую половину дня, наблюдая за танцами, которые исполнялись на главной дороге у замка, а зачастую и присоединяясь к ним, и, очевидно, продолжал участвовать во всеобщем веселье до самых сумерек. Поскольку на следующее утро супруги собирались отправиться в Неаполь, Иоанна ушла в свои покои рано вечером, не дожидаясь возвращения мужа. Они с Андрей спали в отдельных спальнях, но делили общую гостиную и галерею с видом на сад. По ее собственному признанию, Иоанна уже спала, когда Андрей наконец вернулся в их апартаменты.
Когда Андрей уже переодевался для сна, ему сообщили, что из Неаполя прибыл гонец с важными бумагами, возможно, связанными с его коронацией и требующими немедленного внимания. Андрей поспешно оделся и вслед за одним из своих слуг вышел из комнаты на галерею, но вместо гонца увидел группу вооруженных людей. Не успел он сообразить, что происходит, как его схватили и захлопнули дверь, чтобы он не смог убежать обратно в свои покои. Завязалась борьба, но Андрей, полуодетый и безоружный, был легко побежден. Одни убийцы принесли с собой веревку, петлю которой набросили на шею юноши и подтащив его к ограждению балкона сбросили вниз, а другие убийцы, находившиеся в саду внизу, принялись тянуть его за ноги, чтобы ускорить удушение. "Как только его [Андрея] позвали, он вышел на галерею, которая находится перед его комнатой. Некоторые из них закрыли ему рот руками, чтобы он не мог кричать, и при этом они так сжимали латные перчатки, что их характерный отпечаток оставался на его лице после смерти. Другие накинули ему на шею веревку, чтобы задушить его, и это тоже оставило свой след, — гласил официальный отчет о преступлении, присланный позднее в Авиньон, — потом ему вырвали волосы, потащили и сбросили в сад. Некоторые говорят, что веревкой, которой они его задушили, они раскачивали его над землей. Некоторые [также] схватили его под колени, и мы слышали, что это также оставило следы на теле"[123].