К Тане и к Нижнему Дону примыкала степь (la pianura de Tartaria, la campagnia deserta). Ей Барбаро уделил особое внимание, заметное на протяжении всего сочинения.
Тана была связана с Нижним Поволжьем, хотя во времена пребывания Барбаро в Тане ее связи с Астраханью и с Сараем были слабее, чем в XIV в. [18]
Наконец, от Волги, по которой постоянно плавали русские (§ 53), Барбаро сделал переход к рассказу о России и присоединил к своим запискам еще изолированный экскурс о Грузии.
По этим линиям развернут план сочинения; на его канве выделяются главные темы автора и выступает содержание всего труда.
I. — Вступление (§§ 2—3) Барбаро начал с рассуждения о Земле, о ее малом размере по сравнению со Вселенной и о ее чрезвычайной величине по сравнению с человеком. Нет ни одного представителя рода людского, которому удалось бы видеть всю Землю; даже малую ее часть смогли обозреть лишь немногие. Среди этих немногих больше всего купцов (mercadanti) и мореплавателей (homini dati alla marinarezza), а среди купцов и моряков больше всего венецианцев — им и принадлежит первенствующее место в исследованиях Земли. К таким венецианцам — открывателям Земли — автор причисляет себя, признавая, однако, заслуги своих предшественников, имена которых — от Геродота до Контарини — он перечисляет.
II. — Весьма разработана автором тема, касающаяся татар, создающая неотъемлемый от Таны и характерный ее фон (§§ 5, 13—40, 46—50, 52, 57, 59). Помимо описаний религии, суда, способов передвижения и путей, скотоводства, охоты, военного дела, торговли, ремесла, питания и даже (частичного) земледелия, автор оживляет эту тему эпизодами, которые сохранила его память и которые имеют характер новелл — правда, очень коротких, но вносящих черты конкретности и образности. Это рассказ о знакомстве Барбаро с Эдельмугом (§ 23); о нападении татар (с ними был и Барбаро) на черкесов (§ 29); о зажаренном щегле (§ 33); о татарине — нареченном сыне Барбаро (§§ 38—39); об освобождении в Венеции двух рабов-татар из Таны (§ 40). Очень ценны записи о впечатлениях от отдельных проходивших перед глазами явлений, таких, как движение огромной орды около Таны (§§ 19—21), переправа масс татар через Дон (§ 37), прием у татарского царевича (§ 17), татарский лагерь (§ 30), торговля лошадьми, верблюдами, рогатым скотом (§ 34) и т. д. Наряду с этим в данную тему включены рассказы о разных исторических фактах, освещены некоторые моменты истории татар. Это упоминание о Едигее и его сыне Наурузе, о хане Улуг-Мехмеде, о царевиче Кичик-Мехмеде (§§ 13—14); о соперничестве хана с царевичем, окончившемся победой второго, о внуке Улуг-Мехмеда и его орде на Волге (§ 36); о татарском управлении Крымом (§ 46); о событиях, связанных с падением генуэзской Каффы, и о Менгли Гирее (§§ 47—50).
III. — Важной темой являются черты жизни стран вокруг Таны. Барбаро объездил их сам, он приводит — хотя и очень кратко—свидетельства очевидца. Он прекрасно знал Северное Причерноморье, Приазовье, Кавказскую ривьеру (позднее, отправившись из Тебриза на север, он узнал и внутренний [19] Кавказ). К рассказу о поездке по Мингрелии (§ 43) следовало бы присоединить рассказ о Грузии (§ 62), помещенный оторванно от всего сочинения, в самом конце «Путешествия в Тану». Жаль, что Барбаро не отразил в своих записях облика Кафы — крупнейшего итальянского города на Черном море, с сильным местным колоритом. Это отчасти понятно — венецианец сторонился всего генуэзского и всегда чувствовал в генуэзцах своих непримиримых врагов.
IV. Определенно слабо освещена и вовсе не отвечает ни маршруту автора, ни заглавию его произведения тема Москвы в соединении с сухим и минимальным описанием пути оттуда на запад.
Таков план и такова разработка сочинения Иосафата Барбаро.
Мнение Барбаро относительно степени полноты материала и подробности описаний в сочинениях, подобных его запискам, выражено им следующими словами: «Кто пожелал бы отметить полностью все вещи, достойные быть отмеченными, оказался бы перед трудным делом, и ему пришлось бы кое-когда прибегать к речам, которые могли бы вызвать чуть ли не недоверие. Поэтому я отмечу лишь часть [подобных диковин], а остальное предпочту отдать на попечение писателям более прилежным или же исследователям (ad indagatori) более любознательным, чем я, в отношении таких вещей, встречающихся на земле». Так писал Барбаро в своем сочинении «Путешествие в Персию».