Сколько мне отпущено Богом, я буду молиться за тебя, мой дорогой, мой любимый брат.
Андрей Кобзон
сын
Многие годы не переставал удивляться энергии отца. Однажды я попробовал пожить одну неделю в его режиме, решил за ним поездить. Результат — я слег. Это невозможно! В таком графике не живут никакие президенты стран, что уж там говорить про остальных.
На таких, как он, держатся моральные устои и нравственность. Поэтому любые нападки на него считаю не то что обидными, а вне всякого закона. Желаю каждому дожить до его лет и сохранить такую же детскую непосредственность, юмор, но при этом стать хотя бы наполовину таким же мудрым и правильным. Он был очень добрый, иногда даже слишком. Не хочу и не представляю жизни без папы…
Он прожил десять жизней за одну. Она у него была настолько насыщенная, он получил так много разных впечатлений, сколько не получит ни один человек и за несколько жизней. Поэтому опыт у него, можно сказать, лет на триста.
…Помню один случай. Дело было летом 1992 года в Москве. Я тогда как раз вернулся из Америки, где учился в музыкальном институте, на который, кстати, сам заработал. До этого я восемь месяцев гастролировал по США с московским цирком, где работал барабанщиком в оркестре. Это был первый бизнес моего отца: концертно-зрелищная дирекция «Москва».
Я тогда еще не понял, что же стало с моим папой. То он мне все запрещал и был невероятно строгим, иногда даже чересчур. А тут вдруг отправил меня в 16 лет одного со взрослыми мужиками (его музыкантами) в Америку жить взрослой жизнью! Спустя много лет я узнал, что, оказывается, его пугали, что меня украдут. Пугаться у него очень плохо получалось, и он отправил меня от греха подальше.
По возвращении я еще какое-то время жил вместе с родителями. Тем более что они очень часто тогда уезжали из Москвы, и я был совсем один в большой квартире. Мама тогда где-то отдыхала с моей сестрой, папа уехал на гастроли и должен был приехать через два дня. А я на следующий день пошел к дантисту удалять зуб. Меня никак не брал наркоз, и врач поставил лошадиную дозу, после чего я не чувствовал не то что зубов, даже затылок был обезболен. Вечером друзья мне посоветовали снять последствия от лечения зуба коньяком. А я не пил тогда почти совсем. После алкогольного «лечения» я пошел спать, предварительно заткнув уши берушами.
Ах, как же хорошо спалось в 18 лет… И снится мне, что со мной в комнате много людей, и они мне все что-то говорят. Потом меня стали трясти, я открыл глаза и понял, что это не сон. Больше всего я удивился, что это были пожарники. А еще с ними был Фимочка. Вернее, это он со мной общался.
Фимочка был старинный папин друг. Он был вылитый Дэнни Де Вито, только еще «красивее». И он был тоже в пожарной каске, которая доходила ему почти до носа. Поэтому я его не сразу узнал, а когда узнал, то подумал, что сплю. Он орал на меня благим матом, при этом не выговаривал практически ни одну букву: «Что ты натворил? Как ты мог?!» Я был шокирован и не понимал, что происходит. Но Фима кричал: «Папа, папа!» — и показывал пальцем на входную дверь. Я ничего не понимал: «Что, что?» А он орал: «Иди, иди!» Ну я прямо в трусах и побежал к двери.
Сначала испугался, что с папой что-то случилось. И никак не мог понять, что же я мог сделать. За дверью было человек двадцать. Врачи в белых халатах, полиция, какие-то папины друзья, соседи, лифтерша. Увидев меня, папа замахнулся, но не смог меня ударить. Он почти потерял сознание и упал на колени, его поймали друзья. Я никогда не видел раньше, чтобы отец плакал. Я еще потом долго всех спрашивал, что же произошло. Но тогда я больше удивился странной реакции отца.
А произошло вот что. У отца возникли срочные дела в Москве, и он приехал на один день раньше. Мобильных телефонов тогда не было, и он не смог меня предупредить или не захотел. Может, думал проверить заодно. А я закрыл дверь на щеколду изнутри. Ну и конечно, не слышал звонок. И телефон — стационарный — тоже не слышал, потому что у меня была самая дальняя комната. И я был в берушах. Папа звонил в дверь много раз, пока не придумал, что со мной что-то случилось. Он до этого на меня ругался и думал, что я из-за своего характера способен покончить жизнь самоубийством.
Мы жили на 10-м этаже, и в моей комнате был балкон. Когда приехали пожарники, Фима вызвался полезть первым. Папу от шока обездвижило. Сейчас бы наверняка ни за что не разрешили, риск-то какой — лезть по лестнице на 10-й этаж! А тогда Фима вперед всех забрался на балкон, выбил стекло в моей двери и зашел ко мне в комнату, а за ним еще десять пожарников…