Упоминая Янышевых слуг в рассматриваемом нами письме, Дракула пытался намекнуть своим адресатам, что вскоре отправится в поход не только в земли Сибиу, но и в земли Брашова. Был ли этот намёк понят, мы не знаем.
Так или иначе, послав письмо 14 марта 1457 года, Дракула почти сразу же отправился следом за письмом, прихватив с собой войско. Добравшись до Трансильвании, румынский князь прошёлся по горной долине от Сибиу до Брашова, разоряя мелкие поселения немцев-саксонцев, встречавшиеся по пути.
В частности были разорены:
— Кастенхольц — нем. Kastenholz — современный Кашолц близ Сибиу.
— Ноудорф — нем. Neudorf- современный Ноу Ромын близ Сибиу.
— Хольцменген — нем. Holzmengen — современный Хосман близ Сибиу.
— Бренндорф — нем. Brenndorf- современный Бод близ Брашова.
— а также какие-то другие селения в Бурценланде — нем. Burzenland — так назывались все земли Брашова в общем. Румыны называли эти места Цара Бырсей.
Затем из земель Брашова румынское войско сразу же двинулось в Молдавию, чтобы помочь взойти на трон юному Штефану, будущему молдавскому князю Штефану Великому, но об этом уже не говорится в письме. В письме есть только намёки на то, с кем же Дракула собирался поквитаться в Трансильвании.
И вот наконец его текст: (Слова и выражения в скобках отсутствуют в самом документе, но добавлены для лучшего понимания смысла).
«Знатным мужам, дальновидным и осмотрительным господам, благородным отцам, братьям, друзьям и соседям нашим приношу искреннюю благодарность (за ваши дела, которые вдруг вскрылись).
Вы хорошо знаете, а сейчас припоминаете, какие между нами существуют соглашения и клятва, основательно закреплённые для (большего) доверия. Пока мы живы, они ни коим образом и никогда не должны нарушаться, и потому у нас и у вас хранятся протоколы, где всё изложено.
С нашей стороны не было никакого насилия (мы ничем вас не обидели), и даже намерений не было. Однако теперь посредством людей валашского священника, который называет себя сыном воеводы, мы узнали и вполне понимаем суть того, что вы вместе (с этими людьми) затевали и делали втайне от нас.
Мы узнали, что Петрус Гереб де Вингарт, а также Петерманус сын покойного Петермануса, ваши сограждане, готовятся пожинать плоды от вечного владения (моими) таможнями в Рукере и Брэиле, лично вами заранее подаренными и обещанными.
Подумайте и о том (случае), когда мы во время странствия прошли среди ваших земель вопреки вашему запрету. Тогда вы сговорились и устроили так, чтобы славные господа Иоанн Гереб де Вингарт и Николае де Визакна могли нас захватить и убить в городе Джод. Заслуживать любовь замечательного государя Владислава — вот что вы пожелали делать.
Однако, благодарение Богу, я (в отличие от Владислава) всюду дотягиваюсь моей властью без помощи других людей (и до вас дотянусь). С вами мы заключили добрый и нерушимый мир, но если вы окажетесь (мне) врагами, то будете враги.
Теперь мы вполне понимаем, каким образом вы хотели добиться, чтобы валашский священник, который называет себя сыном воеводы, унаследовал всё то, что по праву моё.
И если он ещё что-то против меня предпримет, то лишь потому, что вы ему это днями напролёт советуете. То же касается и земель Амлаша, куда он мог бы вступить. Он удерживал и сохранял бы их (за собой) по своей воле и одновременно по вашему желанию.
Вследствие сложившихся обстоятельств мы настоятельно просим вас и каждого из вас, чтобы вы ради Бога и соблюдения (заповедей) католической веры, а также ради братства и дружбы, существующих между нами, ответили нам письмом или по-другому уведомили, желаете ли вы оставаться верными обещаниям и установлениям, закреплённым в протоколах у нас и у вас. Но даже если вы не захотите нас уведомить, мы точно так же сможем дать отпор и (продолжим) править.
Дано в Тырговиште в ближайший понедельник после праздника Блаженного Григория Папы (т. е. дано 14 марта), года…
Влад, воевода Трансальпийский (т. е. Загорский), брат, сын и слуга ваш, во всём верный.
(Послание предназначено) для знатных мужей, дальновидных и осмотрительных господ — для Освальдуса, главы города, для судьи и присяжных Сибиу, одного из Семи Городов саксонских, (то есть) для самых медлительных друзей и соседей наших, которых (тем не менее) следует искренне уважать» (79).
Еще один исторический источник — письмо Дракулы в Рукер. В Рукере находилась румынская таможня, и именно таможенникам адресовано рассматриваемое нами письмо.
Оно не имеет чёткой датировки. Написано между 1457-м и 1461-м годами.
В письме идёт речь о том, что брашовяне обвиняют Дракулу в сотрудничестве с турками.
Как мы видим, это обвинение уже было до злосчастных событий 1462 года, когда появилось поддельное послание, якобы отправленное Дракулой султану и «перехваченное» венграми.
В нынешнем письме видна предыстория этого «турецкого дела», причём Дракула прекрасно понимает, что происходит, и прямо заявляет о том, насколько хорошо он видит сложившуюся ситуацию.
Очевидно, у Дракулы в Брашове был некий постоянный осведомитель, как и в Сибиу.
Из письма 1457 года в Сибиу мы знаем, что Дракула был очень хорошо информирован о том, что же против него замышляла местная городская знать. Получить такие данные, не имея в городском совете «своего» человека, пусть даже простого сотрудника канцелярии, невозможно. Значит, человек был!
Теперь такую же осведомлённость Дракула проявляет в отношении Брашова. Дракула точно знает, кто же в Брашове распускает про него слухи о сотрудничестве с турками. В письме говорится: «И хотел прийти ко мне от них (брашовян) один посол, а он и есть тот самый человек, из-за которого пошли слухи, он это и наплёл».
Далее Дракула по своему обыкновению шутит и говорит, что раз уж этот распространитель слухов «хотел прийти, то пусть придёт», а ведь мы все догадываемся, чем закончился бы разговор князя с этим человеком. Догадывался и сам посол. Да и Дракула знал, что посол догадывался. Вот почему далее в письме, рассматривая возможные варианты развития событий, Дракула, прежде всего, говорит о том, что надо делать, если посол прийти откажется.
Очевидно, князь приглашал этого посла к себе исключительно ради смеха, а передать приглашение поручил таможеннику из Рукера. В письме в Рукер нигде не упоминается, что Дракула прилагает к своему письму таможенникам отдельную грамоту для брашовского посла. Значит, приглашение стало исключительно устным, не подкреплённым никакой бумагой, что было унизительно для приглашаемого. Посол это человек важный, а тут какой-то таможенник передаёт ему что-то на словах, как будто речь ведётся о пустяшном деле, на изложение сути которого даже бумагу тратить жалко.
Начинается же письмо в Рукер с того, что Дракула велит одному из таможенников идти в Брашов и поговорить там, прежде всего, не с послом, а с кем-нибудь из властной верхушки. У нас, конечно же, возникает вопрос — а причём здесь всё-таки таможня? Кажется странным, что для выполнения дипломатической миссии Дракула выбирает некоего таможенника, а не отправляет в Брашов посольство. Однако если просчитать развитие ситуации на несколько ходов вперёд, то всё легко объясняется.
В письме сказано, что в Брашове возникли «слухи», что Дракула «пошёл на турецкую службу». То есть брашовяне говорили об этом открыто. Получается прямое оскорбление для Дракулы! А теперь представьте, что Дракула после такого оскорбления отправляет в Брашов полноценное посольство для объяснений, а брашовяне отказываются это посольство принять. Их отказ, вполне возможный, стал бы ещё более тяжким оскорблением!
Дракула не хочет получать оскорбления, а хочет донести до брашовян свою точку зрения. Именно поэтому он и отправляет в Брашов человека, который формально послом не является, но при этом находится близко от тех земель. Примут — хорошо. Не примут — ничего страшного.
В то же время Дракула был заинтересован в том, чтобы миссия таможенника удалась. Именно поэтому князь в письме не называет конкретного человека, кто должен идти в Брашов, а предоставляет таможенникам возможность решить и выбрать самим, чтобы отправился тот, кто действительно чувствует в себе силы для исполнения поручения.
Миссия эта сложная. Вот почему Дракула обещает награду, если всё удастся. Князь говорит, что тот, кто дойдёт до Брашова и сумеет добиться приёма у кого-то из отцов города, «не будет нищ».