Ворошилов, находившийся в отпуске, писал Орджоникидзе по поводу сокращения военного бюджета:
«Я не знаю, на сколько миллионов вы меня урежете, но мой отпуск полетел к чертовой матери. Разболелось сердце, перестал окончательно спать...
Военный бюджет можете резать хоть наполовину, но вы должны правде смотреть в глаза — мы полубезоружны. Весь мир вооружается до зубов и против нас. Об этом достаточно громко (может быть, больше, чем нужно) сообщается пролетарским и крестьянским массам, а эти последние надеются, что мы-то, на двенадцатом году Советской власти, кое-что делаем, а мы? Мы... надеемся на авось. Русский «авось», вот наш козырь в обороне... Я совершенно не сомневаюсь, что когда-нибудь Рыков еще заявит, что Клим несет ответственность за оборону... и умоет руки...
Режьте бюджет, вам виднее, на то вы начальство. А я буду просить политбюро освободить меня от ответственности за подготовку армии».
На ноябрьском пленуме 1928 года Уншлихт пытался убедить членов ЦК в правоте военного ведомства и выделить дополнительные средства. Он стал описывать международную обстановку, доказывая рост внешней угрозы.
Уншлихт говорил, что Франция и Англия пытаются объединить Польшу, Румынию, Прибалтийские республики против Советского Союза:
— Распределить между ними функции, добиться единства оперативных действий польской и румынской армий под непосредственным наблюдением и руководством французского генштаба. Заключено военное соглашение Польши с румынским генеральным штабом насчет совместных действий против нас. По этому соглашению в руках польского генерального штаба в случае войны с нами будет сосредоточено общее руководство объединенными армиями...
Сейчас даже трудно представить, что в те годы столкновение с Польшей и Румынией (сравнительно небольшими государствами) всерьез пугало руководство Красной армии.
11 июля 1926 года председатель ОГПУ Дзержинский писал Сталину:
«Целый ряд данных говорит с несомненной (для меня) ясностью, что Польша готовится к военному нападению на нас с целью отделить от СССР Белоруссию и Украину... В скором времени Румыния должна получить из Италии огромные массы вооружения, в том числе и подводные лодки...
Между тем у нас в стране в широких кругах очень благодушное настроение, и необходимо дать указание РВС, а также проверить состояние Красной армии: ее настроение, снабжение и нашу мобилизационную и эвакуационную готовность...»
— Если сопоставить состояние наших вооруженных сил мирного времени и вооруженных сил соседей, — продолжал Уншлихт, — то сравнение определенно не в нашу пользу. Мы отстаем и в отношении численности вооруженных сил, и в количестве дивизий, танков, тяжелой зенитной артиллерии, легких пулеметов, бомбовозов, морской авиации... Наша промышленность далеко еще не подготовлена для покрытия потребностей армии в случае войны... Предлагаю в резолюцию внести специальный абзац, еще раз подчеркивающий необходимость учета требований подготовки страны к обороне.
Но пленум ЦК не поддержал военных. Ворошилов проиграл сражение за бюджет и еще больше возненавидел Алексея Ивановича Рыкова. Нарком по военным и морским делам со всем пылом обвинял главу правительства в «правом» уклоне.
Подвеска Кристи для «Т-34»
Ворошилов и военное руководство в целом выступали против так называемых правых не только потому, что этого хотел Сталин. Смещение Рыкова (его заменил Молотов) в декабре 1930 года и свертывание нэпа было подарком для Наркомата по военным делам. Исчезло прежнее требование жить по средствам, экономить, соизмерять расходы на армию и военную технику с возможностями страны. Напротив, теперь политбюро само ставило вопреки об увеличении расходов на создание новой военной техники.
В конце 1931 года Ворошилов был уверен, что бюджетные проблемы позади. 6 декабря он писал новому начальнику политического управления Яну Гамарнику из Сочи, где отдыхал: «За бюджет я спокоен; денег дадут сколько нужно. Беспокоит меня промышленность и медленный, «тихий» наш рост в овладении техникой».
Примерно с 1927 года начался поворот к военизированной экономике, что означало ужесточение условий жизни рабочего класса. В закрытых документах пролетариат рассматривался не как победивший класс, а как рабсила, которую надо заставить трудиться на военном производстве. На военных заводах началось массовое строительство бараков для рабочего пополнения — лучшей жизни рабочие не заслуживали.
9 мая 1928 года появилось совместное постановление ЦИК и Совнаркома «О трудовой мобилизации и трудовой повинности во время войны». Советская власть прямо обращалась к опыту царского правительства: в случае военного конфликта предполагались трудовая мобилизация и использование труда военнопленных.