Шахурин писал в воспоминаниях, как он сделал вид, будто оценил юмор вождя, и весело смеялся. На самом деле нарком вполне представлял себе, что вождь запросто может свою «шутку» превратить в реальность.
В разгар боевых действий на месте не оказалось ни одного из руководителей военно-воздушных сил, и к Сталину вызвали оказавшегося старшим генерала Николая Александровича Соколова-Соколенка.
Он попал к сталинский кабинет в первый раз и рапортовал Верховному главнокомандующему, как положено по уставу. А Сталин этого не любил. Оглядев вытянувшегося в струнку генерала, Сталин стал задавать вопросы, на которые Соколов-Соколенок ответа не знал, поскольку был в тот момент начальником Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского.
— Как это «не знаю»! — возмутился Сталин. — Как вы можете приходить ко мне и отвечать на мои вопросы «не знаю»! Да я вас немедленно арестую! Через два часа чтобы все сведения были у меня в письменном виде.
Генерал вылетел из сталинского кабинета бледный как мел. Изумленно спросил у знакомого:
— Он что, действительно прикажет меня арестовать?
— А ты что думал? Давай скорее собирай людей и готовь справку... Принимать парад Победы в Москве 24 июля 1945 года должен был Верховный главнокомандующий. Но возникла техническая трудность. Объехать войска, выстроенные на Красной площади, надо было на коне. Говорят, что Сталин даже пробовал ездить верхом, ему подводили смирного коня. Но не получилось. Все-таки ему было шестьдесят шесть лет, а в кавалерии он не служил, в отличие от маршала Жукова, чья военная карьера начиналась с драгунского эскадрона.
12 июня 1945 года Калинин вручил Жукову третью Золотую Звезду Героя. А через несколько дней его пригласил к себе на дачу Сталин. Спросил, не разучился ли маршал ездить на коне.
Жуков ответил:
— Нет, не разучился, да и сейчас продолжаю упражняться в езде.
— Вам придется принимать парад Победы, — сказал Сталин. — Командовать парадом будет Рокоссовский.
Жуков дипломатично заметил, что парад по праву и обязанности следует принимать Верховному главнокомандующему. Но Сталин сказал:
— Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе.
Прощаясь, Сталин заметил:
— Советую принимать парад на белом коне, которого вам покажет Буденный...
На другой день Жуков поехал на Центральный аэродром посмотреть, как идет тренировка к параду. Там встретил сына Сталина Василия. Он отозвал маршала в сторону и рассказал любопытную историю:
— Говорю вам под большим секретом. Отец сам готовился принимать парад Победы. Но случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо и голову, а когда встал — плюнул и сказал: «Пусть принимает парад Жуков, он старый кавалерист».
— А на какой лошади отец тренировался? — спросил Жуков Василия Сталина.
— На белом арабском коне.
На том самом, на котором вождь рекомендовал Жукову принимать парад...
Считается, что Сталин обиделся на то, что пришлось уступить Жукову право принимать парад Победы. В реальности он мог принять парад, стоя в открытой машине. Так делал Троцкий, принимая парады в двадцатых годах.
Сталин не захотел исполнять эту роль, потому что это поставило бы его вровень с другими военачальниками. А вождь не мог быть там, внизу. Он мог быть только над всеми, на трибуне Мавзолея.
В параде Победы участвовали сводные полки всех фронтов от Карельского до 4-го Украинского и сводный полк Военно-морского флота. Не повезло летчикам: из-за нелетной погоды они не смогли пролететь над Красной площадью.
Небо заволокли тучи, моросил дождь. На лица солдат и офицеров с козырьков фуражек стекали струйки воды. Но на кадрах сохранившейся хроники это совершенно незаметно. Участники парада, как и вся страна, были счастливы.
Под барабанный бой двести солдат бросили к подножию Мавзолея двести знамен разгромленной немецкой армии. Это был миг торжества для всех, воевавших и невоевавших. Может быть, только у Верховного главнокомандующего настроение было подпорчено тем, что не он на этом параде оказался главным, а полководцы во главе с Жуковым, одержавшие победу над врагом.
После парада Победы вечером главному редактору «Известий» Леониду Федоровичу Ильичеву позвонил вождь:
— Сталин говорит. Это главный корректор?
— Товарищ Сталин, это главный редактор «Известий».