Вскоре после этого Трумпельдором овладело новое увлечение, новый план. Теперь этот план кажется наивным, но тогда он, и не только он один, верил, что его шаг возымеет действие на царя и его министров.
Еще задолго до дней российской свободы 1905 года стали доходить к нам сведения, что нам, евреям-артурцам, или вообще евреям-военнослужащим действующей армии, дарованы права "николаевских солдат", то есть, повсеместное правожительство.59 Трумпельдор нахмурился: "И только? Стоило воевать... Нет, этого не будет!" И вот он выпускает воззвание ко всем евреям-пленным, в котором в категорической форме предлагает заявить царю, что если он не даст всем евреям России прав гражданства, то и не надо нам подачки в виде "правожительства", не ради этого воевали мы и проливали кровь за Россию.
Это воззвание вызвало целую бурю. Пленные евреи разделились на согласных подписать такое заявление царю и не согласных. Это было, однако, не чисто теоретическое различие во мнениях. Несогласные боялись, что если будет подано такое заявление Николаю II, даже без их подписей, тогда и им, несогласным, не сдобровать.
И началась баталия. Трумпельдору приходилось выдерживать форменные атаки. Несогласные действовали вовсю. Они требовали от него, чтобы он порвал заявление и перестал даже думать об этом, так как эта затея только повредит пленным. Но Трумпельдор твердо стоял на своем. Он все время твердил одно: "Мы обязаны так поступить, это наш долг; довольно быть рабами, пора показать "им", что мы не нуждаемся в обглоданных костях..." Но и несогласные не уступали. Каждый день происходили собрания, митинги, предложение следовало за предложением, но Трумпельдор стоял на своем. И он победил. Решено было, что подписывают заявление те, кто желает. Таких желающих набралось 130 человек. Эти 130 человек, подписавшихся под заявлением, дали Трумпельдору полномочие действовать в Петербурге по своему усмотрению. А его усмотрение потом, когда он всё это на свободе обдумал еще раз и еще раз, было: предать всю эту затею забвению, так как она не реальна, не имеет под собою почвы, да и не нужна. Новая, свободная, демократическая Россия даст всем национальностям, населяющим ее огромную территорию, права не только гражданские, но и политические; евреи тоже, по всей вероятности, получат от "Российского Учредительного Собрания" свой "сейм". Так он думал тогда.
В плену выяснилось, что порт-артурский еврейский гарнизон богат: у него имеется большой остаток наличными, около 10000 рублей, от своей молельни. Дело в том, что, как известно, в Порт-Артуре евреям жить запрещалось. Но под разными предлогами их там скопилось довольно большое количество; то были купцы, подрядчики, поставщики и прочие. У евреев-солдат существовала официально разрешенная молельня. Бесправные евреи пользовались ею и за это вносили большие суммы в солдатскую кассу, главным образом за "алиэс".60 Из этих-то сумм и накопился остаток при выходе гарнизона из крепости. Деньги эти находились у одного почтенного коммерсанта Ц., который должен был выдать их тому, кто будет иметь полномочие от солдат-артурцев. Трумпельдор и предложил на этот образовавшийся остаток построить в каком-нибудь еврейском городе черты школу в память евреев-солдат, павших в Порт-Артуре. Бывшие "клей-койдеш",61 наши "клерикалы", запротестовали. По их мнению, на деньги, которые собрались от "алиэс", нельзя строить светские школы. Разгорелась борьба. Дни и недели обсуждался этот вопрос среди пленных евреев. Создались два враждебных лагеря. Трумпельдор имел за собою большинство, но противники бунтовали. А у него была привычка желать, чтобы все соглашались с ним, и он хотел во что бы то ни стало переубедить "клерикалов" и для этой цели устраивал дискуссионные собрания, на которых излагал программу школы. По мнению Трумпельдора, следует создать трудовую школу для детей бывших на войне евреев в память евреев-солдат, павших в Порт-Артуре. Нам нужно, чтобы наши дети воспитывались лучше, чем мы, чтобы они получали физическое воспитание; это необходимо не только лично для нас самих, но и для всего народа. Народ наш должен пойти в Палестину здоровым, сильным, крепким. Мы будем первыми, которые положат начало новому пути в деле еврейской школы. И не одну такую школу мы создадим, а целый ряд школ по всей черте еврейской оседлости. Мы обратимся к евреям России, укажем им, что мы отдали для этого дела всё, что у нас было, и они последуют нашему примеру, и у нас будут средства на много школ.