Нацию нельзя смешивать с расой и племенем, национальную общность — с расовой или племенной общностью, как это делает буржуазная социология, ибо нации возникают в процессе смешения людей различных рас и племен.
Научно обобщая процесс возникновения и развития наций, И. В. Сталин дал следующее классическое, марксистское определение нации:
«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.
При этом само собой понятно, что нация, как и всякое историческое явление, подлежит закону изменения, имеет свою историю, начало и конец» (Соч., т. 2, стр. 296—297).
Только наличие этих четырех признаков, взятых вместе, дает нацию, разъясняет товарищ Сталин; достаточно отсутствия хотя бы одного из признаков, чтобы нация перестала быть нацией.
Эта теория нации получила в партии большевиков общее признание. В работе «Национальный вопрос и ленинизм», написанной в 1929 году и впервые опубликованной в 11-м томе Сочинений И. В. Сталина, дана критика попытки «дополнить» это определение нации пятым признаком, а именно: наличием у нации своего собственного, обособленного национального государства. Согласно схеме авторов этого «дополнения», нациями пришлось бы признать только такие нации, которые имеют свое собственное, отдельное от других государство, а все угнетенные нации, лишенные самостоятельной государственности, пришлось бы вычеркнуть из разряда наций. Товарищ Сталин показал, что эта схема теоретически приводит к абсурдным выводам, а политически — к оправданию национального, империалистического гнета. Эта схема была выгодна буржуазным националистам, выступавшим против объединения национальных советских республик в едином союзном государстве — в СССР (Соч., т. 11, стр. 334—335).
Создав марксистскую теорию нации, И. В. Сталин подверг критике буржуазно-националистические теории О. Бауэра и К. Реннера, главных теоретиков II Интернационала по национальному вопросу, Бауэр и Реннер определяли нацию как «культурную общность», как «союз одинаково мыслящих и одинаково говорящих людей», не связанных общностью территории и экономической жизни. Бауэр шел еще дальше и утверждал, что и общность языка не есть необходимый признак нации. Эта теория отрывала нацию и национальный характер от той исторической почвы, материальной основы, на которой возникает, живет и развивается нация. Смешивая нацию с расой, племенем, с религиозной
кастой, эта теория рассматривает нацию как нечто неизменное и вечное. «Нация» Бауэра, указывал товарищ Сталин, ничем не отличается от мистического «национального духа» спиритуалистов; это не живая, реально действующая нация, а нечто неуловимое, незримое, загробное.
Начиная с возникновения ленинизма как марксизма эпохи империализма и пролетарских революций и вплоть до победы Великой Октябрьской социалистической революции, внутри рабочего движения боролись две теории и две программы в национальном вопросе: с одной стороны — русская, большевистская, революционная, ленинско-сталинская; с другой — реформистская, австрийская Бауэра — Реннера, к которой примкнул и Каутский, а за ним троцкисты, Бунд и другие националистические группы в России.
Исходя из идеалистической и метафизической теории нации, Бауэр и Реннер выдвигали в своей программе требование искусственного создания наций, соединения людей, не связанных общностью языка, территории, экономической жизни, в особые национальные союзы» для заведывания «культурными» делами нации. На основе этой теории строилась программа так называемой «культурно-национальной автономии». Товарищ Сталин показал, что эта программа является одновременно утопической и реакционной. Она пытается искусственно соединять в нации людей, которых развитие капитализма постоянно, ежедневно перебрасывает из одной страны в другую, например, в поисках работы. Эта программа реакционна, ибо она пытается замкнуть рабочих в скорлупу своей нации, подчинить их идеологии буржуазного национализма, разрушить интернациональную пролетарскую солидарность. Эта программа действительно привела к распадению австрийской социал-демократии, профсоюзов и других рабочих организаций на разрозненные национальные группы, к уничтожению интернационального единства рабочего движения в Австро-Венгрии, к национальной грызне, к росту национализма и шовинизма. Эта программа была реформистской, она пыталась решить национальный вопрос не на базе революции, а на базе реформ, «поправочек» к конституции австро-венгерской монархии. Эта программа была националистической и империалистической; она исходила из принципа целости Австро-Венгерской империи, угнетавшей чужие (славянские) народы, сводя с этой целью право наций на самоопределение к жалкой, куцой «культурно-