Твой взлет с паденьем сопряжен, в твоем паденье виден взлет,
Смотри, смутился род людской, пришла в смятение страна.
Среди красивых, молодых блаженно дни ты проводил,
Обрел желанное в весне — на радость нам она дана.
* * *
Я думаю о том, кто славой обладает.
Из-за его души моя душа страдает.
Всегда я трепещу за жизнь владыки, ибо
Подобных сыновей не часто мать рождает.
Как этот юноша, никто из властелинов
С такой отвагою врагов не побеждает.
Никто не ведает числа его достоинств,
С какой он щедростью дарит и награждает!
Осыпан золотом похвал и пожеланий,
Он не от слов пустых величья ожидает.
Из сердца своего изгнав любовь к богатству,
Он благодарности побеги насаждает.
Дела его любой толкует, как Авесту,
Как книгу Зенд, — добро и щедрость обсуждает.
Поэтов нынешних бессильны славословья —
Превыше всех речей хвалебных он блистает.
Из блага сотворен, все, что он сеет, — благо,
Признательность, как сад, кругом произрастает.
Вся жизнь его как свод законов благородства,
Страницы чистоты, что сам Хосров листает.
Вернее, жизнь его есть книга назиданий,
И внемлет жизнь ему, когда он назидает.
А кто не слушает владыки поученья,
Тот, к пиршествам влеком, в тенета попадает.
В чем сущность горести? Кто на земле несчастен?
Кто, зависти к царю исполнен, увядает.
Ты скажешь тем, кого гнетут его успехи:
«Смиритесь пред судьбой, — так мудрость утверждает.
О ангел, счастлив будь, коль друг его ликует,
О, смейся, небосвод, коль враг его рыдает!
Я тем же кончу стих, чем начал: постоянно
Я думаю о том, кто славой обладает.
СТИXИ О ВИНЕ
Нам надо мать вина сперва предать мученью,
Затем само дитя подвергнуть заключенью.
Отнять нельзя дитя, покуда мать жива,—
Так раздави ее и растопчи сперва!
Ребенка малого не позволяют люди
До времени отнять от материнской груди:
С весны до осени он должен целиком
Семь полных месяцев кормиться молоком.
Затем, кто чтит закон, творцу хвалы приносит,
Мать в жертву принесет, в тюрьму ребенка бросит.
Дитя, в тюрьму попав, тоскуя от невзгод,
Семь дней в беспамятстве, в смятенье проведет.
Затем оно придет в сознанье постепенно,
Забродит, забурлит — и заиграет пена.
То бурно прянет вверх, рассудку вопреки.
То буйно прыгнет вниз, исполнено тоски.
Я знаю, золото на пламени ты плавишь,
Но плакать, как вино, его ты не заставишь.
С верблюдом бешеным сравню дитя вина,
Из пены вздыбленной родится сатана.
Все дочиста собрать не должен страж лениться:
Сверканием вина озарена темница.
Вот успокоилось, как укрощенный зверь.
Приходит страж вина и запирает дверь.
Очистилось вино и сразу засверкало
Багрянцем яхонта и пурпуром коралла.
Йеменской яшмы в нем блистает красота.
В нем бадахшанского рубина краснота!
Понюхаешь вино — почуешь, как влюбленный,
И амбру с розами, и мускус благовонный.
Теперь закрой сосуд, не трогай ты вина,
Покуда не придет созревшая весна.
Тогда раскупоришь кувшин ты в час полночный,
И пред тобой родник блеснет зарей восточной.
Воскликнешь: «Это лал, ярка его краса,
Его в своей руке держал святой Муса!
Его отведав, трус в себе найдет отвагу,
И в щедрого оно преображает скрягу…
А если у тебя — бесцветный, бледный лик,
Он станет от вина пунцовым, как цветник.
Кто чашу малую испробует вначале,
Тот навсегда себя избавит от печали,
Прогонит за Танжер давнишней скорби гнет
И радость пылкую из Рея призовет».
Выдерживай вино! Пускай промчатся годы
И позабудутся тревоги и невзгоды.
Тогда средь ярких роз и лилий поутру
Ты собери гостей на царственном пиру.
Ты сделай свой приют блаженным садом рая,
Блестящей роскошью соседей поражая.
Ты свой приют укрась издельем мастеров,
И золотом одежд, и яркостью ковров,
Умельцев пригласи, певцов со всей округи,
Пусть флейта зазвенит возлюбленной подруги.
В ряду вельмож вазир воссядет — Балами,
А там — дихкан Салих с почтенными людьми.
На троне впереди, блистая несказанно,
Воссядет царь царей, властитель Хорасана.
Красавцев тысяча предстанут пред царем:
Сверкающей луной любого назовем!
Венками пестрыми те юноши увиты,
Как красное вино, пылают их ланиты.
Здесь кравчий — красоты волшебной образец,
Тюрчанка — мать его, хакан — его отец.
Поднялся — радостный, веселый — царь высокий.
Приблизился к нему красавец черноокий,
Чей стан что кипарис, чьи щеки ярче роз,
И чашу с пламенным напитком преподнес,
Чтоб насладился царь вином благоуханным
Во здравие того, кто правит Саджастаном.
Его сановники с ним выпьют заодно,
Они произнесут, когда возьмут вино:
«Абу Джафар Ахмад ибн Мухаммад!
Со славой Живи, благословен иранскою державой!
Ты — справедливый царь, ты — солнце наших лет,
Ты правосудие даруешь нам и свет!»
Тому царю никто не равен, скажем прямо,
Из тех, кто есть и кто родится от Адама!
Он — тень всевышнего, он господом избран,
Ему покорным быть нам повелел Коран.
Мы — воздух и вода, огонь и прах дрожащий,
Он — отпрыск солнечный, к Сасану восходящий.
Он царство мрачное к величию привел,
И потрясенный мир, как райский сад, расцвел.
Коль ты красноречив, прославь его стихами,
А если ты писец, хвали его словами,