— И даже королю?
— Никому не желаю об этом рассказывать!
Кримтанн возмутился.
— Госпожа, — взмолился он, — ты ведь не станешь ничего скрывать от Ард Ри?
Однако дева смотрела на Верховного правителя так же царственно, как и он на нее, и что бы Верховный правитель ни видел в этих прекрасных глазах, он не смел настаивать.
Он отвел Кримтанна в сторонку, поскольку тот не отказывал выслушивать советы.
— Сердце мое, — сказал царь, — мы всегда должны стараться действовать мудро, и мы должны настаивать получать ответы лишь на вопросы, которые касаются нас лично.
Кримтанн воспринял всю справедливость этого замечания.
— На самом деле мне вовсе не следует знать имя этой дамы, и мне все равно, откуда она.
— Не следует? — переспросил Кримтанн.
— Нет, но я хочу знать, выйдет ли она за меня замуж?
— На мой взгляд, это отличный вопрос… — пробормотал его спутник.
— Вот вопрос, на который следует ответить! — с восторгом воскликнул король. — Однако, — продолжил он, — знания, кто это за женщина или откуда она родом, могут принести нам не только сведения, но и муки. Кто знает, в какие приключения вовлекло ее прошлое!
И несколько мгновений тревожно всматривался он в зловещие пределы, и Кримтанн делал то же вместе с ним.
— За ней прошлое, — заключил он, — однако будущее наше, и мы будем спрашивать только то, что относится к грядущему.
Он вернулся к деве.
— Хотим мы, чтобы ты стала нашей супругой, — молвил он.
Говоря это, взглянул он на нее при этом благосклонно, решительно и проникновенно, чтобы взгляд ее не мог отклониться в сторону. И все же, пока смотрел на нее царь, слеза навернулась на ее прекрасные глаза, и между бровями, в глубине, мелькнула мысль о прекрасном юнце, который стоял рядом с царем и тоже смотрел на нее.
Однако, когда верховный правитель Ирландии просит выйти за него замуж, отказываться не должно, ибо не будут об этом просить каждый день на неделе и нет в мире женщины, которая не хотела бы править в Таре.
Вторая слеза уж не скатилась с ресниц девы, и рука об руку с королем отправилась она вместе с ним к дворцу, а позади них в расстроенных чувствах Кримтанн Мак-Аэд вел лошадей с колесницей.
Глава II
Поженили их в спешке, равной желанию владыки; и поскольку он больше не спрашивал ее имени, а она так и не вызвалась назвать его, и поскольку она пошла замуж без приданого и не получила ничего от него, прозвали ее Бекфолой — Бесприданницей.
Шло время, и счастье короля было столь велико, как и предполагали его ожидания. Однако со стороны Бекфолы подобного и быть не могло.
Есть некоторые, чье счастье заключается в честолюбии и положении, и для них возможность стать королевой верховного правителя Ирландии является удовлетворением, которое насыщает желание. Однако ум Бекфолы не довольствовался умеренностью, и казалось ей, что без Кримтанна не обладает она ничем.
Для нее он был светом солнечным от солнца, сиянием в лунном луче; он был благоуханием в плоде и вкусом в меду; и когда переводила она взгляд с Кримтанна на короля, то не могла не замечать, что нужный ей человек не на должном том месте. Она думала, что увенчанный одними только кудрями Кримтанн Мак-Аэд коронован более благородной диадемой, чем все владыки мира. Однажды она так и сказала ему об этом.
Когда Кримтанн услышал эту неожиданную новость, его ужас был так велик, что он подумывал немедленно бежать из Тары; но когда что-то сказано один раз, во второй говорится легче, а при третьем повторении уж слушают терпеливо.
Поразмыслив немного, Кримтанн Мак-Аэд согласился с Бекфо-лой и условился убежать из Тары, и было частью их уговора, что потом они будут жить долго и счастливо.
Однажды утром, когда ни одна птица еще не шевельнулась, король почувствовал, что его дорогая спутница встает. Он глянул одним глазом на бледный свет, который сочился в окно, и понял, что, по правде говоря, его и светом-то нельзя было назвать.
— Даже птицы не поют, — пробормотал он.
Потом обратился к Бекфоле:
— К чему столь ранний подъем, сердце мое?
— Есть у меня дельце, — ответила она.
— Не время сейчас для дел, — умиротворенно молвил монарх.
— Пусть и так, — ответила она и быстро оделась.
— А что за дело? — поинтересовался он.
— Одежду оставила я в некотором месте и надо ее забрать. Восемь шелковых халатов, расшитых золотом, восемь драгоценных брошей из золота чеканного и три диадемы из чистого золота.