— Не взяла бы я и всех коров Ольстера! — заорала она.
— Присуди тогда сама, — молвил правитель, — и если смогу сделать то, что ты потребуешь, то исполню.
Ведь не хотел он быть неправым и не желал, чтобы у кого-либо были к нему неудовлетворенные жалобы.
Тогда Черная Карга объявила решение, кое король должен был исполнить.
— Я прошла, — сказала она, — с востока на запад; ты же должен пройти с запада на восток и сразиться за меня, отомстив королю Лохланна.
Фиахна обязан был сделать, что она потребовала, и через три дня, и, скрепя сердце отправился он в Лохланн, прихватив с собой десять отрядов.
Он отправил вперед гонцов к Большому Олгаргу, предупредив его о своем прибытии, о своих намерениях и о числе воинов, которое он ведет; и когда он явился, Олгарг встретил его с равными силами, и сшиблись они.
В первой битве полегло триста воинов Лохланна, однако в следующей схватке Олгарг Мор сражался нечестно, ибо выпустил из шатра ядовитых овец, и напали они на ольстерцев, и убили девятьсот из них.
Так огромна была бойня, учиненная этими овцами, и так велик был ужас, который они посеяли, что никто не мог устоять перед ними, но по счастливой случайности рядом был лес, и ольстерцам — воинам, князьям и возничим — пришлось взобраться на деревья, и они расселись посреди ветвей, аки большие птицы, в то время как ядовитые овцы рыскали внизу, жутко блея и копытя землю.
Фиахна Финн тоже сидел на дереве, высоко-высоко, и был он безутешен.
— Мы опозорены, — молвил он.
— Повезло еще, — заметил мужчина на ветке ниже, — что овцы не могут лазать по деревьям.
— Опозорены навеки, — посетовал правитель Ольстера.
— Если эти овцы научатся лазать, нам точно конец, — молвил человек снизу.
— Я пойду и буду биться с этими овцами, — сказал Фиахна.
Однако прочие не пустили короля.
— Негоже, — сказали они, — сражаться тебе с овцами.
— Кто-то же должен сразиться с ними, — молвил Фиахна Финн, — и никто из моих людей не умрет, пока я сам сражаюсь, и, если суждено мне погибнуть, я умру, и не избегнуть мне этого, а если суждено умереть овцам, то погибнут они; ибо ни один человек не может избегнуть судьбы, и ни одна овца не может увернуться от нее.
— Слава всевышним! — молвил воин, стоявший выше.
— Воистину! — ответил муж, который был еще выше, а остальные воины пожелали владыке удачи.
Затем Фиахна скрепя сердце начал спускаться с дерева, но, пока он висел на последней ветке и собирался уже отпустить ее, заметил он идущего к нему рослого воина. Владыка снова взобрался на ветку и сел, свесив ноги, чтобы посмотреть, что этот воин будет делать.
Чужак оказался высоченным мужем, облаченным в зеленый плащ с серебряной застежкой на плече. Вкруг волос золотой обруч, на ногах золотые сандалии, и смеялся он от души над тяжким положением ирландцев.
Глава VII
— Нехорошо с твоей стороны смеяться над нами, — сказал Фиахна Финн.
— Кто же не посмеется над королем, примостившимся на ветке, и его армией, устроившейся вокруг него, словно куры? — ответил незнакомец.
— Тем не менее, — молвил король, — было бы учтиво с твоей стороны не смеяться над несчастьем.
— Мы смеемся, когда можем, — заметил незнакомец, — и благодарны за эту возможность.
— Ты мог бы вскарабкаться на дерево, — сказал Фиахна, — ибо вижу, ты человек воспитанный, и я вижу, что несколько ядовитых овец бросились в нашем направлении. Предпочту защищать тебя, — продолжил он, — чем видеть, как убьют тебя; ибо, — добавил он грустно, — я уже спускался, чтобы сразиться с овцами.
— Они не причинят мне вреда, — сказал незнакомец.
— Кто ты? — спросил король.
— Мананн, сын Лира.
Тут Фиахна понял, что незнакомец пострадать не может.
— Что ты дашь мне, если я избавлю тебя от овец? — спросил Мананн.
— Дам тебе все, что попросишь, если будет то у меня.
— Прошу власть твоей короны и царство на один день.
Фиахна задохнулся от этой просьбы, немного повременил, чтобы прийти в себя, а потом мягко ответил:
— Не позволю погибнуть ни одному ирландцу, если смогу спасти его. Все, что есть у меня, дают они мне, и все, что есть у меня, я даю им, и если должен дать и это, то дам, хотя мне было бы легче расстаться с жизнью своей.
— Договорились, — сказал Мананн.
У него было что-то завернуто в складках плаща, и он развернул и достал это.