Бедняжка. Долли со всеми ее деньгами и популярностью позволяла Тиму грубо обращаться с собой, а потом принимала его обратно. Терпела, что он изменял ей. «Я женщина страстная», – сказала она. Ну, если страсть означает именно это, прошу Тебя, Господи, убереги меня от такого! Любовь. Я ведь действительно думала, что люблю его. Человека, который был в шаге от того, чтобы чуть сильнее сжать свои пальцы и придушить меня.
Некуда идти? Что-нибудь придумаю. Нужны мне его розы и извинения! Все, я проснулась, страна волшебных грез далеко позади, а злая фея улетела.
Долли встала. Кэрри сняла с нее халат. Долли была сильно затянута в корсет, и толстые складки ее плоти выпирали наружу. Это выглядело пугающе. Он за это бьет даже ее? Что бы он тогда сделал со мной?
– Глупая вы, Долли, – произнесла Кэрри. – Тим становится все хуже и хуже. Однажды он кого-нибудь прикончит. И это можете быть вы!
Долли засмеялась из-под надеваемого через голову платья.
– Я сама режиссер этой драмы, – сказала она, когда в вырезе появилась ее голова. – В итоге Тим всегда подчиняется.
Кэрри покачала головой и сокрушенно сказала:
– Вы никогда не прогоните его, не скажете ему, что все кончено, как это сделала Нора. – Она взглянула на меня. – И ему это очень не понравилось. Он опасен. На вашем месте я убралась бы из Чикаго подальше.
Долли разглаживала юбку своего платья, присобранную на талии и ниспадающую вниз крупными складками, скрывающими ее полноту. Она заметила, что я рассматриваю ее.
– Любопытствуете по поводу моего наряда? – поинтересовалась она.
– Ну, он выставляет вас в самом лучшем свете, – отметила я.
Я не могла поверить, что интересовалась одеждой, тогда как должна была уносить ноги, спасая свою жизнь.
– Его сшила парижская портниха, мадам Симон, – пояснила Долли.
– Та самая, которая шила вам платье для свадьбы Мейм?
– Да, она…
– Вы что, обе с ума сошли? – заорала на нас Кэрри, переходя на фальцет[11]. – У меня, например, в голове другое крутится: во что одеть Нору, когда она будет лежать в гробу?
Она выразительно щелкнула пальцами перед носом Долли.
– Мы должны срочно найти место, где спрятать это дитя, – заявила она.
Однако Долли продолжала щупать пальцами ткань своего платья.
– Бархат, – сказала она. – Сделано во Франции.
– Долли, – произнесла я. – Кэрри права. Тим может направляться сюда прямо сейчас.
– Я должна была завтра утром ехать поездом до Нью-Йорка. А оттуда – пароходом в Париж. Чтобы забрать свой гардероб, который заказывала у мадам Симон. У меня уже есть все билеты.
– Долли, ради бога… – поторопила ее Кэрри.
– Спокойно, Кэрри, я думаю.
Она посмотрела на меня.
– Вы могли бы поехать туда вместо меня, – вдруг заявила она. – Переделать имя в проездных документах довольно просто.
– Мне поехать в Париж?!
– На самом деле я не была так уж заинтересована в этой поездке. Не люблю пересекать океан зимой. Я думала, что Тиму следовало бы немного поволноваться о том, чем я буду заниматься там. Чтобы привлечь его внимание. Но теперь…
Кэрри хихикнула.
– Париж? – рассеянно повторила я. – Это невозможно. Я не могу ехать в Европу. Оставить семью, работу? У меня есть родственники в Галене – возможно…
Раздался стук в дверь. Затем послышался мужской голос:
– Здесь мистер Макшейн.
Это был Чарли, швейцар.
– Он пьян. Пара наших ребят отвели его в зеленую комнату. И дали еще бутылку. Но он буянит, Долли, – добавил он.
– Благодарю, Чарли. Передайте Тиму, что я буду через минуту.
Долли села за туалетный столик, быстро написала записку, затем вложила ее в конверт, а на конверте указала адрес.
– Отдадите это мадам Симон, – сказала она мне. – Ее магазин находится на Риволи. Это возле улицы Сен-Оноре, где расположены все дома моды.
«Оноре, – подумала я. – Бабушка Онора! Это ты направляешь меня?» Она ведь спасла своих детей, в том числе моего папу, от голодной смерти, когда бежала из Ирландии с четырьмя малютками и еще одним, которого тогда носила под сердцем. Так что от одного мужчины я уж точно смогу спастись. «Вперед», – приказала я себе.
– Я поеду, – согласилась я. – Спасибо вам большое, Долли, спасибо!
Она открыла свой туалетный столик и достала оттуда маленькую сумочку. Потом отсчитала двадцать пять долларов.
– Возьмите это. За мой гардероб уже уплачено. Вы там все проверите и организуете вместе с мадам Симон отправку сюда. В записке я предлагаю ей дать вам работу.
– Работу? – Я оторопело посмотрела на нее. – В Париже?
– Нора! – привела меня в чувство Кэрри. – Через три минуты Макшейн может начать ломиться в эти двери. Довольно уже вопросов.
11
В пении очень высокий звук мужского (или женского) голоса, требующий особого исполнительского приема, а также такая манера пения. (