Как бы там ни было, я оказалась в Париже. «В безопасности, – твердила я себе, – в безопасности». Оставалось лишь найти, где переночевать.
«Pas cher»[13], – сказал мой стюард о том отеле. И это было замечательно. В банке на борту корабля я волшебным образом обменяла свои сорок долларов, оставшихся после покупки одежды в передвижной лавке на Деланси-стрит, на двести франков, которые казались целым состоянием, но стюард объяснил, что этих денег мне хватит в лучшем случае на два месяца. «Пусть я получу эту работу у мадам Симон, пожалуйста, прошу Тебя, Господи, – молилась я, воображая, что сказала бы на моем месте бабушка Онора. – Все, хватит думать о семье и доме. Просто доберись до гостиницы Жанны д’Арк».
– Она была не «Джоан из Арка», а Жанна д’Арк, – говорила нам сестра Мэри Агнес, наша учительница французского. Трудные слова она выговаривала нам по слогам. – Дева, la pucelle, великая французская героиня и настоящая святая, что бы там некоторые про нее ни болтали.
Ее очень расстраивало, что с рождения Жанны прошло уже почти пятьсот лет, а ее так и не канонизировали.
– Это все политики, – ворчала она. – Англичане.
Несмотря на свою горячую любовь ко всему французскому, сестра Мэри Агнес оставалась чикагской ирландкой до мозга костей и была твердо убеждена в коварстве Альбиона.
– Враги Жанны по-прежнему могущественны, – говорила она, и мы каждый месяц писали письмо папе римскому с просьбой ускорить рассмотрение вопроса о канонизации Жанны.
– Церкви понадобилось почти четыреста лет, чтобы вообще начать процесс канонизации, а теперь они еле шевелятся! – возмущалась сестра Мэри Агнес, объясняя нам, что адвокат дьявола опорочил Жанну, подвергнув сомнению ее способность слышать голоса с откровениями и принижая ее достижения. – Это предупреждение, девочки. Мир использует сильных женщин, а потом порывает с ними.
Два года назад Жанну таки причислили к лику блаженных, хотя святой пока и не признали. Но благодаря сестре Мэри Агнес имя это намертво засело в моей голове.
– Жанна д’Арк, – повторяла я все громче и громче, пока женщина, которую я остановила перед вокзалом, не сбросила мою ладонь со своей руки.
– Джоан из Арка, – снова попыталась я, теперь уже на английский манер, но женщина поспешила уйти.
Я достала из кармана клочок бумаги с названием гостиницы и ждала. Навстречу не торопясь шла молодая женщина – это хорошо. Я остановила ее.
– Pardon, – начала я, жалея, что была недостаточно внимательна, когда сестра Мэри Агнес вдалбливала в нас французские склонения.
В голове у меня роилась масса французских слов, но выстраивать их в предложения, делая огромные паузы, казалось мне неудачным путем к пониманию. Поэтому я выпалила девушке готовую фразу, надеясь, что хотя бы пара слов попадет в цель.
– L’hôtel, s’il vous plaît[14], – заявила я и протянула ей записку.
Незнакомка взглянула на нее, улыбнулась и взяла меня за локоть. «Она знает», – решила я. Может, ее деревенская семья останавливается в этой гостинице, навещая ее в городе. Возможно, она в паре шагов отсюда.
– Ici, – сказала девушка, указывая на вереницу машин. – Taxi[15].
– Taxi, – повторила за ней я. Что ж, самым полезным французским словом оказалось «такси».
Я устроилась с багажом на заднем сиденье такси, и мы устремились к Jan Dark Ma-ray, как сказал таксист, добавив к имени Жанны д’Арк название месторасположения отеля.
Стояла вторая половина дня, и хотя в Париже оказалось не так холодно, как в Чикаго в ноябре, но было все же довольно свежо. Я вытянула шею, разглядывая проплывающие мимо величественные здания в пятнах солнечного света. Потрясающе! Я открыла окно. В воздухе повис запах выхлопных газов. Машин здесь было больше, чем в Чикаго. А вот конных экипажей – гораздо меньше, поэтому в городе не пахло, как на скотном дворе.
Мы ехали по извилистым улицам, пока не оказались на площади. Таксист назвал ее Sainte Kat-ereen, и я решила, что, должно быть, это значит «Святая Катерина». Он остановился перед белым зданием с вывеской Jan’s с золотыми буквами на фасаде.
– Прошу тебя, Джоан, помоги мне, – взмолилась я, глядя на изображение Девы в холле.
Она была в доспехах, а в руках держала меч – это обнадеживало. Тим Макшейн, может, и где-то за океаном, но воспоминания о его руках, сдавливающих мое горло, все же тревожили меня. Вот почему так приятно было находиться рядом с вооруженной женщиной, которая словно охраняла меня.