– Твоя семья живет здесь? – спросила моя мама.
Оливия немного колебалась и выглядела смущенной впервые за весь вечер, а потом покачала головой.
– У меня нет никакой семьи. Отец ушел, когда мне было три года, так что меня воспитывала мама, но она погибла в автокатастрофе, когда мне было восемнадцать. Ее родители умерли, когда она была молодой, а мама единственный ребенок в семье, так что теперь есть только я.
Мама мягко вздохнула, вина изменила ее черты, когда она накрыла своей рукой, лежащую на столе руку Оливии.
– О, Боже мой, милая, мне жаль. Я не знала.
– Все в порядке, – Оливия успокаивающе улыбнулась. – Прошло уже много времени. Я привыкла быть сама по себе.
Ее слова прозвучали заучено и бесстрастно, как будто она произносила их уже миллион раз, но я знал, что за стеной, которую девушка построила вокруг себя, жила боль. Услышав о том, через что она прошла – в одиночку – я почувствовал, словно мое сердце разрывалось внутри грудной клетки. Это был внезапный порыв – я захотел обвить ее руками и никогда не отпускать, просто, чтобы Оливия знала, что не одна. Вместо этого, я положил руку на колено девушки и немного сжал, ей нужно было знать, что я рядом.
Разговор перешел на более нейтральные темы, и Эми, вернувшись из поездки, присоединилась к нам. Пока остальные весело болтали, мне все никак не давали покоя слова, сказанные Оливией. Я не мог понять, как она могла быть такой удивительной, забавной и жизнерадостной после всего, что было в ее жизни. Она столько пережила... столько потеряла... тем не менее, была такой сильной. Намного сильнее меня. Ещё одна причина, почему я не заслуживал ее.
– Думаю, мне нужно отвезти Сэди домой, – когда малышка начала засыпать за столом, со смехом объявила Эми. – Не хочешь поехать с нами, Лив?
– Я могу отвезти тебя домой, – слишком нетерпеливо отозвался я. – То есть... если ты хочешь остаться немного дольше, ну знаешь, чтобы не пропустить десерт, – черт, от меня несло отчаянием. Даже если мы провели два последних дня вместе, сегодня я хотел побыть с ней ещё несколько минут наедине. Проигнорировал озадаченную мордашку Эми и пытался казаться равнодушным, пока ждал ответа Оливии.
– Ну, я не могу отказать десерту, – с улыбкой на губах, ответила Оливия.
– Ладно, тогда увидимся, наверное, уже завтра, – ответила Эми, обнимая обоих родителей и аккуратно, чтобы не разбудить, поднимая Сэди с кресла. Когда она уходила, сестра ухмыльнулась и шепнула мне на ухо, – Я, правда, надеюсь, что у мамы есть какой-нибудь десерт.
К счастью, мама приготовила яблочный пирог, и я не стал ещё большим мудаком, чем уже был. Когда мы, наконец, уехали домой, вся дорога к ее квартире прошла в тишине, так как я решал, что хотел сказать.
Припарковался на подъездной дорожке и прежде, чем Оливия смогла открыть дверцу и выйти из машины, я схватил ее за руку, застав девушку врасплох.
– Я сожалею обо всем, через что тебе пришлось пройти, Лив.
– Спасибо, – она слабо улыбнулась. – Извини, что все так вывалила на тебя... обычно, я никому не рассказываю. Не хочу, чтобы они жалели меня из-за этого. Когда есть много людей, которым пришлось намного хуже, чем мне, понимаешь?
Ее сравнение поразило меня. Я рассеянно водил большим пальцем по ее руке, которую все ещё не отпустил, и мягко рисовал круги на ее маленьких пальчиках.
– Наверно, – сказал я, – но это было нелегко для тебя. Не могу представить, какой была бы моя жизнь без родителей и раздражающей сестры-близнеца, – взгляд переместился на ее маленькую ручку в моей руке, пока я пытался сказать то, что хотел. – Когда я был в Ираке... так далеко от дома и всего знакомого... были моменты, когда одиночество было удушающим. Но я всегда знал, что у меня есть семья, дом и есть куда вернуться. Не уверен, что пережил бы это, если бы у меня их не было.
Слова вылетели изо рта прежде, чем я осознал, что говорил. Я никогда не говорил с ней об Ираке или пехоте. Я ни с кем не говорил об этом. До сегодняшнего дня. Может быть, потому что она поделилась со мной частичкой своего прошлого, и я хотел отплатить ей тем же. Или, может, я просто хотел, чтобы она знала, как сильно я ею восхищаюсь.
Оливия посмотрела вниз и сделала глубокий вдох, как будто подбадривая себя сказать что-то.
– Я привыкла быть одна. Или, в любом случае, я так думала. Первые несколько месяцев после смерти были... действительно тяжелыми. А потом я встретила Стивена, моего бывшего, и позволила себе стать зависимой от него, пытаясь почувствовать себя полноценной. Он стал заменой семьи, которой у меня не было. Это заставило меня проигнорировать все знаки, говорящие, что он не для меня. Я так сильно боялась снова остаться одна, что позволила ему превратить себя в кого-то другого, – Оливия снова посмотрела мне в глаза и не отводила взгляд. – Я думала, что буду более одинокой, чем когда-либо, если начну все с начала на новом месте. Но впервые все кажется... правильным.