– Мейсон – это фамилия моей мамы, – пояснила я. – Я сменила ее, когда мне исполнилось восемнадцать, потому что не хотела иметь ничего общего с отцом... его фамилия была Эванс.
– Такая фамилия довольно часто встречается. Уверен, что это простое совпадение.
Я покачала головой.
– Я видела раньше этот почтовый ящик и дом... я узнала его. С другой стороны, там, есть качели с шиной, висящие на большом дубе?
Я знала это место, но не понимала почему. Казалось, я видела его во сне и все, что я могла вспомнить, это обрывки и несколько туманных картинок, мелькнувших в голове. Было непонятно, какая из них настоящая, а какая – нет. По какой-то причине, я вспомнила катание на качели с шиной и то, как я смеялась с каким-то человеком, лица которого не видела.
Декс побежал вперед, чтобы проверить другую сторону дома, и его озадаченное выражение лица подтвердило мою правоту.
– Как ты узнала, что там будут качели?
– Я вспомнила, как каталась на них, Декс. Почему я знаю это место? – это был большой белый дом с двойными входными дверями, огромным двором и большим дубом перед домом, с которого свисал испанский мох. Раньше я никогда не жила в подобном месте, тем не менее, оно было мне знакомо. Чем больше я оглядывала местность, тем больше туманных воспоминаний всплывало в голове. – Ничего не понимаю.
Из дома вышла пожилая женщина и направилась к нам. Ее седые волосы были подстрижены выше плеч, а джинсы были грязными на коленях, словно она работала в саду.
– Почему бы нам не поговорить с ней и все не выяснить? – он жестом указал на пожилую женщину. – Может, ты посещала это место, когда была ребенком или что-то подобное.
– Чем я могу вам помочь, ребята? – спросила женщина на подходе.
Я схватила Декса за руку и попыталась оттащить его оттуда.
– Нет, давай просто уйдем. Я уверена, это ничего не значит.
Женщина приблизилась и, посмотрев на меня, застыла в полном шоке.
– Олив? Это ты?
В памяти всплыло мое прозвище, и я изучала ее лицо, пытаясь сложить вместе все кусочки пазла.
– Откуда вы меня знаете? – спросила я.
Женщина казалась потрясенной, надолго уставившись на меня, прежде чем ответить.
– Я Рози. Я... Я – твоя бабушка.
Мой желудок перевернулся, и я сделала шаг назад.
– Нет, этого не может быть. Я вас не знаю, – бормотала я, не в состоянии выслушать то, что женщина пыталась мне сказать. – Это уже слишком, я ничего не понимаю. Мне-мне нужно идти.
На ее лице появилось разочарование, но она кивнула.
– Прости, что так вывалила это на тебя. И я не знаю, что сказать. Мне сложно поверить, что ты действительно стоишь здесь, передо мной. Знаю, это странно... но если ты хочешь поговорить, если хочешь, чтобы я тебе объяснила... просто приходи в любое время, хорошо?
Декс
– Ты в порядке? – спросил я, когда мы добрались домой.
Оливия вела себя тихо, и я волновался за нее. Не мог себе даже представить, что сейчас творилось у нее в голове. Встретить давно потерянную бабушку во время дневной пробежки? Нужно было чертовски много всего переварить.
– Я в порядке, – произнесла она. – Думаю, просто растеряна. Это кажется невероятным... тем не менее, я помню, что была там.
– Почему ты решила, что у тебя не осталось никакой семьи?
– Так сказала мне мама. Она всегда говорила, что есть только мы, но это не имело значения, потому что мы нуждались только друг в друге. Зачем ей врать?
Меня интересовало то же самое. Удерживать ребенка от ее семьи казалось жестоким. Если бы Оливия знала, что здесь у нее кто-то был, ей бы не пришлось жить самой по себе столько лет. Хотя я не мог ей этого сказать, поэтому просто пожал плечами.
– Может, Рози могла бы все объяснить. Как думаешь, может, вернуться и поговорить с ней?
– Нет... я не знаю, – вздохнула она, с беспокойством проведя руками по бокам. – У мамы должна была быть причина отделить ее от меня, так что, возможно, будет лучше, если я буду держаться подальше. На протяжении всей моей жизни были я и мама, она была моим лучшим другом. Раньше у меня никогда не было причины не верить ей, и теперь, когда ее нет, кажется неправильным сомневаться в ее намерениях, понимаешь?
Я ничего не сказал, потому что знал, что Оливия пыталась убедить себя, а не меня. В ее глазах были сотни вопросов, на которые она боялась ответить, потому что девушка не хотела, чтобы память ее матери что-то омрачало. Я только надеялся, что любовь к маме не станет препятствием в поиске правды о ее происхождении.
– Ненавижу то, что я не могу спросить ее об этом, – мягко проговорила Оливия, на ее глазах выступили слезы. – Мама ненавидела отца за то, что он нас бросил, и я видела, как сильно она расстраивалась, когда я говорила о нем. Так что я избегала этого. Я думала, что лучше подождать, пока она станет счастливой с кем-то другим, и разговор о папе не будет таким тяжелым. Я никогда не хотела, чтобы она думала, будто я не ценила ее, или что вопросы об отце значили, что я любила ее хоть на каплю меньше. Но теперь мама ушла, и стало слишком поздно. Я просто... я, правда, хочу, чтобы она все ещё была здесь.