Она не ответила.
— Лора, ради бога, я не подавал за тебя заявления на грант в НИЗ. Я не писал твоих статей. Может, все-таки вспомнишь, что это ты получила пятерку за курс Пфайфера. Когда ты наконец возьмешь в толк, что ты — потрясающая?
— Прекрати, Барн, не будь смешным. Пока что мое самое большое достижение в жизни — это высокий рост и светлые волосы.
— А знаешь, Кастельяно, в Калифорнии придумали, как хирургическим путем уменьшать рост. Думаю, что к Рождеству сантиметров на пятнадцать тебя смогут укоротить.
Она засмеялась:
— Спокойной ночи, Барни.
— Это еще не все.
— А что еще?
— Советую тебе покрасить волосы в какой-нибудь гадкий цвет.
Уже давно не вызывало сомнений, что грант для работы в НИЗе Лоре продлят. К чести руководства надо сказать, здесь умели разглядеть ценных сотрудников. Лора теперь вращалась в более высоких кругах, чем члены институтского совета, и запросто общалась с людьми, с которыми те виделись только раз в год, когда приходили плакаться на свою бедность и выпрашивать дополнительные ассигнования.
В то же время Лора демонстрировала подлинный командный дух и энергично лоббировала интересы НИЗа.
Она пребывала в такой эйфории, что совершила беспрецедентный поступок — собрала гостей в своей так до конца и не обставленной квартире.
При всех Лориных дарованиях кулинария в их число не входила. Здесь она целиком положилась на рекомендации Милтона — владельца магазина деликатесов в торговом центре «Силвер-Спринг». В день приема Милтон загрузил машину сэндвичами, соусами и выпечкой. Он оказался настолько предусмотрительным, что даже спросил, достаточно ли у нее в доме столовых приборов, и привез несколько упаковок пластмассовых ножей и вилок.
— Ну вот, — объявил Милтон, — теперь у вас все есть. Вам остается только приготовить пунш, я в этом ничего не понимаю, и встречать гостей. Всего хорошего. Удачи вам! А я утром заеду все собрать.
— Спасибо вам, Милт, — сказала Лора. — Я ничего не забыла?
— Забыли, мэм. Не сердитесь, но, по-моему, вы забыли выйти замуж. До свидания.
Пока Лора смешивала безумное количество пунша (опыт работы в лаборатории научил ее точности пропорций), ей вдруг пришло в голову, что за все время их совместной жизни с Палмером они ни разу не принимали гостей. Да и была ли она замужем вообще?
Барни, который, конечно, получил приглашение первым, расточал похвалы:
— Кастельяно, это настоящий шаг вперед.
На самом деле даже чуткий Барни на сей раз не уловил одного нюанса: прием давался не в честь настоящей Лоры, а скорее в честь некоего имиджа доктора Лоры Кастельяно, установившегося в обществе.
Барни прилетел из Нью-Йорка утром в день приёма и помогал ей в ее приготовлениях. Заметив, как она все больше волнуется, он настоял на том, чтобы она вышла вместе с ним на пробежку.
— Итак, — спросил он на бегу, — с кем из гостей я должен быть особенно любезен?
— Ты должен быть любезен со всеми, Барн. У меня такое чувство, как будто я позвала весь город. Если все явятся, это будет примерно тысяча человек.
— Ого! Представляю себе зрелище — тысяча врачей в одной квартире!
— Эй! — предостерегла она. — Цель этого мероприятия не в том, чтобы дать тебе побольше материала для твоей книги. Просто мне захотелось посмотреть на своих коллег, когда они напьются.
— Ладно, ладно, это тоже весьма познавательно.
Никто никогда не узнает, сколько именно человек сновало в тот вечер между Лориной квартирой на втором этаже и газоном во дворе дома.
Милтон рассчитал еду на пятьдесят гостей. В первый час все было сметено подчистую. К счастью, Лора предусмотрела, что все, кого она пригласила, большие охотники выпить. И пунш лился рекой, хотя доля водки в нем неуклонно возрастала, по мере того как иссякали запасы сока и имбирного эля.
В начале десятого к Лоре подошла Флоренс (могущественная теневая фигура педиатрической науки) и прокричала, перекрывая гам:
— Лора, ты только посмотри, здесь все! Ты должна быть польщена. Даже доктор Родес ради тебя оставил лабораторию.
— Он тоже здесь? Наш самый главный начальник?
Лора и забыла, что нахально забросила одно приглашение в канцелярию генерального директора исследовательского комплекса. И он пришел!
Она поискала глазами, но не нашла его. Тогда она вышла на лужайку и там увидела Родеса, который, конечно, был в центре внимания. Увидев ее, он окликнул:
— Лора, иди к нам! Какой чудесный вечер!
«Бог мой, — в ужасе подумала она, — он же пьян! Один из величайших умов мировой медицины вот-вот рухнет у меня на газоне!»